Однако барон фон Лёве не чувствовал триумфа. Русские артиллеристы здорово напугали его, и барон горел нетерпением поквитаться с обидчиками, перенося свою месть на всех обитателей парохода, спасающихся на шлюпках. К тому же наглый кадет еще был жив и барон с тевтонским коварством решил совместить оба дела сразу. Приказав всем кто был в боевой рубке, спуститься в отсеки и готовить подводную лодку к погружению, барон вызвал по переговорному устройству кадета фон Лёве к носовому орудию. Владимир, почувствовав, что пришел час поединка с бароном, стрелой вылетел из люка и приник к малокалиберному орудию Круппа из нержавеющей стали, в напряженном ожидании разрешения смертельного противостояния. Барон взвел установленный на рубке зенитный пулемет, и направив его на Владимира, скомандовал: «Кадет Лёве, наводить в центр русских шлюпок, по моей пристрелочной очереди. Фойер». Затем этот изувер, для которого в море не было ни женщин, ни детей, развернул пулемет и с высоты рубки дал очередь из «Машингевейра» прямо в скопление спасательных шлюпок. Первыми же пулями был убит капитан парохода «Святые Угодники» Захар Аполлинарьевич Кустов и смертельно ранен судовой священник отец Николай, стоящие  на ялике посреди качающихся шлюпок. Истошно закричали женщины вокруг. Последним изречением отца Николая были слова: «Креста на вас нет, ироды!». Среди качающихся шлюпок эти слова прозвучали неожиданно громогласно, да так, что даже Владимир, вцепившийся в рычаги управления орудием, услышал укор умирающего отца Николая. В уголках глаз напряженного лица закипели слезы, но он не подал вида, лишь подумал о бароне: «Ну, сейчас я тебе устрою». Быстро крутнув маховик вертикальной наводки, Владимир, прекрасно зная устройство Крупповского малокалибера по кайзеровскому училищу, где такие пушки стояли в классе, на полигоне, и в цейхгаузе, приподнял ствол и открыв затвор, слил остатки воды из дула орудия на решетчатый деревянный настил палубы. Затем, достав из открытого элеватора малокалиберный снаряд, дослал его в ствол, и не закрывая затвор, незаметно нажал ребристый выступ фиксатора, подхватив правой рукой скользнувший вниз, из густо смазанной коробки казенника, затвор. Левой рукой Владимир продолжал крутить маховик, опуская поднятый ствол. Барон, видевший лишь манипуляции с движениями дула, ослабил бдительность и приник к окулярам морского бинокля, ожидая насладится результатами выстрела. После подобных зрелищ барону подолгу не нужна была даже женщина, или наоборот очень нужна, но потом, после всего, что с ней делали, она пропадала бесследно. Портовые мадам Вильгельмс-и прочих-хафенов, побаивались его, но продолжали поставлять ему своих девушек. Барон платил очень даже хорошие деньги. К тому же, он был на хорошем счету у своего благодетеля, кайзера Великой Германии. Барон считал, что недочеловеков надо давить, как мышей, которые быстро плодятся. Кайзер не любил распространятся на столь скользкие темы, но охотно награждал своих подданных за неустрашимость и жесткость по отношению к унтерменшам.