Летом 1916 года подводную лодку кайзеровского флота U-36, под командованием кавалера Рыцарского Креста корветтен-капитана барона Густава фон Лёве перебросили на коммуникации Русского Добровольческого Флота, большей частью запертого в Черном море. Барон был преисполнен решимости устроить русским кровавый банкет и заодно решить уже подзатянувшийся вопрос с юрким псевдоплемянником, урвавшим у благодетеля Железный Крест. При мысли, что он сам выставил своего сюзерена, кайзера Великой Германии, на посмешище наглому мальчишке, кровь буквально кипела в жилах барона, да так, что отдавало в виски. Густав фон Лёве внимательно следил за кадетом, и ждал подходящего случая. И он не замедлил представиться. Неделю U-36 рыскала на торговых трассах между Румынией и Крымом и наконец вахтенный увидел в перископ дымы проходящего транспорта. Немедленно было доложено корветтен-капитану, подлодка взяла азимут и пошла на сближение. Не доходя двух кабельтовых до цели и убедившись в перископ об отсутствии кораблей охранения, подлодка всплыла и перешла на малый ход. Фон Лёве, заранее приготовившийся утопить опознанный пароход Русского Доброфлота «Святые Угодники» вместе с пассажирами, все же, покосившись на свой Рыцарский Крест, велел отсемафорить приказ сбавить ход, стать на якорь и  сдаться на милость победителя, со всеми вытекающими. Правда барон не был младенцем, и прекрасно понимая логику войны, осознавал, что где-то в глубине грузов пассажирского судна может найтись пушчонка с запасом снарядов и умелым артиллеристом. Так оно и вышло, в морской бинокль было видно, как появившиеся на верхней палубе люди в серых шинелях, быстро скинули брезент со штабеля ящиков и выкатили прямо к борту зеленую пушку. Получить трехдюймовый привет в прямо в боевую рубку своей подлодки барон решительно не желал, поэтому объявил торпедную атаку. Игры в рыцарство закончились одновременно с недолетом русского снаряда, поднявшего белый водяной столб перед U-36 и окатившего барона холодной черноморской водичкой. Почувствовав шеей бодрящий морской душ, хлынувший за ворот капитанского кителя, барон зябко поежился, но наблюдения за русским пароходом не прекратил. Яркая вспышка из дула трехдюймовки на «Святых Угодниках» почти мгновенно предупредила  поднявшийся водяной столб уже за бортом подлодки. Перелет. «Вилка»: с ужасом подумал барон фон Лёве, почувствовал холодящий пот на пояснице и сорвался на истеричный фальцет в переговорную трубку: «Где наши торпеды, черт побери!». Из трубки послышался чуть обиженный голос старшего офицера: «Торпеды ушли, герр-корветтен-капитан». И впрямь, бело-пенные торпедные буруны протянулись от подводной лодки почти до самого парохода. Барон прильнул к окулярам бинокля и увидел, как два столба огня и воды почти одновременно потрясли борт русского парохода. Повреждения были ужасающими. Боевая торпеда, предназначенная для состязания с крепкой броней, подрывом своей динамитной части легко развернула клепаный набор стальной обшивки пассажирского судна и с чудовищной силой взрывной волны разметала куски металлических листов по всему трюму в районе машинного отделения. Главная паровая машина сразу же вышла из строя, обдав паром и кипятком тела погибших кочегаров. Вторая торпеда взорвалась в районе кормы и вывела из строя рулевое управление. Судно потеряло возможность хода, отказали водяные насосы, а утрата руля лишило командование парохода надежды выбросить корабль на мели близлежащего острова Гадючий. К тому же, ввиду выхода из строя водяных насосов, меры аварийной команды по борьбе за живучесть не дали результатов и судно стало крениться на нос, забирая забортную воду через пробоины в отсеках. Капитан парохода «Святые Угодники», старый морской волк Захар Аполлинарьевич Кустов, ввиду опасности для пассажиров, большей часть эвакуированных вследствие прорыва германцами Румынского фронта из всех русских учреждений по всей Румынии, оценив обстановку, немедленно объявил «Шлюпочную тревогу». У капитана Кустова, как у хорошего хозяина, шлюпок и плавсредств было запасено на всех, поэтому эвакуация с корабля в шлюпки прошла успешно, почти без криков и ругани. Старый капитан последним сошел с тонущего парохода в капитанский ялик, с горечью проследив за падением зеленой трехдюймовки с задравшейся кормы в шумно брызнувшую воду.