Через десять минут полковник Красной Армии Владимир Дуброво вылез из кузова крытого грузовика, в новеньком кителе с рядами орденов и медалей и бриджах, заправленных в блестящие хромовые сапоги. Он был умело побрит осторожными солдатскими руками и сбрызнут  одеколоном «Шипр». Фуражку с красной звездой он вертел в руках, подходя к генералу, перешел на строевой шаг. «Не надо доклада»: генерал обнял его крепко, и усмехнулся: «уже обрили». Потом отошел в сторону: «Ну вы хоть поцелуйтесь, что ли, ведь сын у вас, танкист-герой, недавно был у него в госпитале, идет на поправку» «Опять переоделся»: сказала, подходя к полковнику, его подполковница, но это уже были слова радости.

   В это время, в развалинах дома напротив, член хитлерюгенда Ханс Тупке, наблюдал через оптический прицел своей винтовки за происходящим возле колонны военнопленных. Если бы Ханс мог, он взорвал бы всю колонну немецких пленных, дабы избавить их от позора. Но у него была только винтовка «Маузер» и несколько патронов. Он готовился умереть героем и сойти в Валгаллу, не зная, что вход в Валгаллу находится совсем с другой стороны. Он понимал, что больше одного прицельного выстрела ему сделать не придется и судорожно искал главную цель своей короткой жизни. Поначалу он стал выцеливать генерала из остановившейся возле колонны машины, но потом, случившаяся метаморфоза с германским полковником, неожиданно превратившегося в русского офицера, заставила его яростно перекинуть перекрестье прицела на предателя. Затаив дыхание,  нажатием пальца на спусковой крючок, он стал выбирать последние миллиметры до звонкого освобождения шептала винтовки, предвещавшее мгновенный удар бойка по капсюлю патрона, держа перекрестье прицела, с учетом поправки, чуть повыше орденов русского полковника.