Владимир, после регистрации в Земской управе Севастополя, неделю прожил в казармах крепостного инженерного полка, как беженец, подлежащий мобилизации, вставал на подъем  Имперского флага, выходил вместе со всеми на построения в каре вольноопределяющихся, кормился из солдатского котла. Наконец, отобранным для школы прапорщиков, выдали небольшие сундучки для личных вещей и повели строем в бывшие краснокирпичные казармы запасного учебного баталиона, который размещался неподалеку от порта, и в котором размещалась теперь школа прапорщиков флота. Всех кандидатов школы прогнали сперва через санитарный кордон, а затем состоялась до боли знакомая Владимиру жандармская проверка. Однако на этот раз проверку проводили жандармы в голубых мундирах и чинах не ниже подполковника. Владимир достался жандармскому полковнику с густыми сивыми усами и сверлящим взглядом водянистых глаз. Так и не предложив проверяемому кандидату сесть, полковник стал внимательно изучать поданный ему паспорт на имя Клюкина Николая Мартыновича, восемнадцати лет от роду, уроженца Херсонской губернии. «Где изволили проживать в королевстве Румыния?»: наконец начал задавать вопросы жандармский полковник, сверля Владимира глазами. «Тыргу-Нямц, господин полковник»: быстро нашелся, имеющий по азам географии отличные оценки еще с гимназии, псевдо-Николай Клюкин. «Не знаю такого города»: неожиданно резко парировал славный представитель жандармерии. «Да это и не город вовсе, а так заштатный городишко, мой отец закупал там шкуры с окрестных скотобоен для выделки кожи на нужды императорской армии»: как можно спокойнее ответил Владимир, хотя внутри его уже штормило. Полковник собрался задать Владимиру еще вопросы, но к столу подошла женщина в форме сестры Красного Креста, улыбнулась Владимиру как знакомому и что-то быстро черкнула в опросном листе, лежащем перед жандармом. Полковник нахмурился, но протянул Владимиру паспорт гражданина Росссийской Империи и буркнул недовольно: «Свободен. Следующий».