Тут в разговор вмешался Борис Дуброво: «Я в одного золотопогонника попал из пулемета, он там в воде на коне крутился». Настал черед волноваться уже товарищу начальнику особого отдела: «Насмерть что ли, говори, не томи». «Не знаю, скрючился, да из воды на коне выскочил». Андрей Степанович внимательно посмотрел на племянника: «Молодец. Чуть брата своего не загубил». Юная комиссарша вдруг ударилась в слезы, ей стало опять жалко подпоручика, как тогда в карантине Севастополя. «Мой брат пропал без вести в Германии, вместе с мамой»: холодно ответил Борис Дуброво. Прибывшие с того берега разведчики что-то вполголоса сообщили особисту. «Твой брат гуляет на том берегу, с офицерами в станице, вон ее поминают, видать забыть не могут»: особист улыбнулся юной комиссарше: «левая рука на повязке, вы его не убили, знаете ли». «И что же нам теперь делать»: комполка вперил взгляд в особиста. «А ничего, я надеюсь, он сам придет к нам, лишь бы не спугнуть». Юная комиссарша сквозь слезы улыбнулась Борису. «Неужели она его любит, это же враг»: с ужасом подумал Борис: «а как же я, ведь у меня к ней сильные чувства».
На том берегу, после обильной гулянки в станице, на которую Владимир потратил все свое месячное жалование, он был поднят с постели под утро и препровожден под конвоем к жандармскому полковнику, начальнику контрразведки Белой дивизии. Владимир, который из чувства опасности много не пил, ссылаясь на раненую руку, всю дорогу в белую контрразведку размышлял о причине столь раннего вызова. Ему позволили взять личное оружие, значит, это был не арест. Каково же было его удивление, когда зайдя в кабинет жандармского полковника, он увидел сидящего у стола германского оберста. Полковник стоял у окна, повернувшись к Владимиру, он молча пригласил его присесть напротив германца. «Подпоручик Клюкин, у вас было хмурое утро, трудный день»: полковник позволил себе усмехнуться: «и не менее трудный вечер. Но вы наш проверенный офицер, кавалер Георгиевского Креста и я был вынужден вызвать вас по делу, не терпящему отлагательства. К тому же, по вашему внешнему виду заметно, что поручительство ротмистра Собакевича имеет под собой веские основания. Похвально, что в начале своей офицерской карьеры вы не увлекаетесь спиртными напитками, очень похвально». Полковник сделал многозначительную паузу: «Однако к делу, мы навели справки, ваши сослуживцы по Черноморскому флоту дают вам неплохие рекомендации по части знания иностранных языков, в частности немецкого. Полковник Пауль, недавний наш противник, вы должны понять, сейчас у нас один враг – красные, так вот, германский полковник прибыл к нам в дивизию с большим транспортом оружия и огнеприпасов, все это кайзеровская Германия безвозмездно передает нам для борьбы с большевизмом». Оберст Пауль внимательно посмотрел на Владимира через золотистый монокль. Владимир слегка поклонился в ответ. Оберст довольно осклабился. Жандармский полковник, как бы не замечая всего этого, продолжал: «Оружие это хорошо, но у наших-э-э-э-германских единомышленников есть одна просьба, нужно провести их германский батальон обеспечения на Кавказ, а там они через наших недавних противников, но по прежнему их турецких союзников, будут эвакуированы в Германию через Болгарию сухопутным путем. Прошу понять, все морские пути блокированы Антантой и нам не хотелось бы иметь неприятности с нашими основными поставщиками оружия и снаряжения. Провести их нужно через Царицын». Владимир с кресла приподнялся: «Да, но господин полковник, в Царицыне – красные, боюсь что это не возможно». Полковник рассмеялся: «Ценю вашу деликатность, подпоручик. Однако не забывайте, Советы заключили с Германией так называемый похабный мир. Поэтому большевики германцев пропустят. Весь батальон пойдет без оружия, под видом интернированных, и вы пойдете в форме и с документами германского лейтенанта. Вам только нужно провести батальон через Царицын, об остальном позаботятся наши люди на протяжении дальнейшего маршрута. По возвращении вас ждет чин поручика и солидное вознаграждение. И да, я вас покидаю по неотложным делам, детали вашего предприятия обсудите с полковником Паулем, надеюсь, переводчик вам не понадобится. Честь имею».
