Как бы то ни было, через некоторое время после этого разговора Волинька, а с недавних пор кадет Вольфганг фон Лёве, стоял на октябрьском холодном ветру в строю на плацу кадетского училища флота Его Высочества кайзера Вильгельма, которое располагалось в пригороде Вильгельмсхафена, и как и все кадеты, с деланным вниманием слушал каркающую речь оберфельдфебеля о том, что ему можно, а чего нельзя. Но то, чего он на самом деле желал, Волинька запрятал как можно глубже под сукном темно-синего мундира.

   Год учебы на чужбине для молодого Волиньки пролетел незаметно. Он даже, благодаря навыкам, полученным в севастопольской мореходке, делал успехи в обращении с флотскими механизмами и навигационными приборами. Группа заносчивых кадет, которой верховодил рыжеволосый потомок викингов, как он сам себя называл, кадет Франц Модлов, из зависти даже хотела устроить ему «темную» после отбоя, но старший кадет Хуго Барков, выходец из поморских лужичан, однажды услышавший ночью, как Волинька, он же Вольфганг фон Лёве, неосторожно произнес слово: «Мама», так грозно посмотрел с высоты своего почти двухметрового роста на Франца Модлова, подходящего к кадету фон Лёве, что отважный потомок викингов направился прямиком в ватерклозет, дабы избежать публичного позора. Хуго Барков с тех самых пор стал оказывать кадету фон Лёве свое ненавязчивое покровительство, только иногда молча и внимательно смотрел на него, словно стараясь увидеть что-то важное.