Менахем прождал весь день, но на горизонте так никого и не появилось. Посылать воинов он не стал, понимая, что на счету будет каждый. Так день сменился ночью, а ночь новым днём. Вот тогда и изменилась линяя горизонта, сначала показались стяги, потом неровной линией выдвинулась дружина Святослава.

          И справа, и слева, и впереди горизонт оживал и начинал двигаться, слышались крики, лязг оружия. Кольцо вокруг Шаркила медленно сжималось. Менахем стоял на стене, в напряжении сжимая зубы. Он понимал, что их будет много, но не думал, что так много. На расстоянии полёта стрелы дружина Святослава остановилась. От неё отделился один конный и направился к воротам крепости. Он подъехал и поднял голову на стену.

          — С кем говорить? – Он говорил не на языке русов и не на языке хазар. Это был язык, на котором здесь говорили многие, он не был чьим-то, но понимали его все южные степняки.

          — Со мной говори. Я Менахем, бек крепости.

          — Князь Святослав Игоревич, велит передать, что хочет идти на вас, но может смилостивится и разрешит жить, если вы отдадите ему пришедших к вам с востока одинаковых лицом.

          Менахем замолчал. Он не знал о чём говорит посланник.

          — Передай князю, что мне нужно подумать.

          — Думай, бек.

          Конник остался ждать. А Менахем позвал к себе одного из воинов.

          — Узнай, что за одинаковые лицом прибыли к нам с востока и приведи их ко мне.