Тюрское войско перестроилось для отражения нападения. Видимо сил у них было не так уж и много. Сейчас они будут ждать, когда конница хазар ринется вперёд или туча стрел накроет их. Но тюрки готовы и к этому. Каган молчит и смотрит. Через ряды хазар видно его, сидящего в седле своего коня впереди войска. Одной рукой он сжимает поводья, а другой гладит свою саблю, не вынимая её. Он ждёт, все ждут. Конь под ним немного дрогнул, переступая копытами. Каган поднялся в седле и войско притихло. Он говорил на незнакомом языке, но было понятно, что он обращается к тюркам. И тем была слышна его речь. Он говорил громко, выкрикивая слова и указывая на тюрок своим кулаком. И зашипели тюрские ряды, прокатилась по ним какая-то странная волна. И даже тут было ощущение страха, который возник у тюрок. Какой-то дикий страх зверя, не человеческий, который можно объяснить, а именно звериный, на уровне ощущений. А каган продолжал говорить, и слова его теперь звучали уже отдельно друг от друга. Потом он замолчал и пристально посмотрел на тюрок, те не изменили строй, но что-то с ними было не так, что-то случилось, но пока не понятно было что. Каган повернулся к своему войску и махнул рукой. Сотни коней тут же заржали из-за натянутых поводьев, над степью разнёсся дикий вой хазар, и конница двинулась на тюрок. Сотни сабель мчались на встречу с врагом, которого уже накрыло облако стрел. Кони выбивали землю из-под копыт, а воздух наполнился пылью.