— Увы, — сказал Иосиф, — всё к этому и идёт. Изменились нравственные ценности у людей, а следом и приоритеты. Люди перестали помогать друг другу, я уже давно не видел, чтобы подавали милостыню, чтобы в драке пощадил один другого, даже на гроб земли уже не все бросают горсть земли. Я думаю, что ждёт нас всех великий упадок нравственности и разрисованные памятники архитектуры покажутся нам мелочью.

— Увы, — повторил за ним Фридрих.

— Ну что ж, — Иосиф поставил бокал на журнальный столик, — спасибо, Фридрих, за консультацию, не смеем вас больше задерживать.

Старый немец улыбнулся в ответ, вставая со своего кресла, чтобы проводить гостей.

Они вышли на улицу, солнце уже не так сильно пекло, как в обед, но всё же жар, накопившийся в тротуарах и стенах домов, делал город большой духовой печью.

— А не пройтись ли нам до Театрального пешком? – Задал вопрос Иосиф.

— А почему бы и нет. – Ответил Жорка, расстёгивая верхнюю пуговицу своей рубашки.

 Они не спеша двинулись по Большой Садовой от переулка Островского к Театральной площади.

— Жаль, что находка оказалась не ценная. – Начал разговор Жорка.

— Жаль, конечно, — поддержал его дед, — но если бы она была ценная, то вряд ли бы Борибай её оставил там. Не находишь?

— Согласен. – Жорка кивнул.

— К тому, — продолжил дед, — я думаю, что он действительно его нашёл, а не украл, да и Фридрих подтвердил нашу догадку, если бы крестик был сорван, то следы были бы не такие. Я даже думаю, что нашёл он его тут, в Ростове, и, вероятнее всего, в порту. Но продавать не стал. Скорее всего по причине того, что покупатель мог усомниться откуда у оборванца такое изделие, ну и вызвать полицию. Да и носить не стал, вероятно, по этой же причине, да и в христианстве носить чужие крестики не принято. А он, с большой долей вероятности, был христианин. Наверное, и не взял его с собой по тем же причинам.