Очередной снаряд пролетел над головой и взорвался в земле метрах в двадцати, осыпав лежавших белогвардейцев комьями земли. Пригибаясь к ним подбежал уже не молодой фельдфебель.

— Нет, господа, — он упал рядом на землю, — не выйдет у нас тут ничего. Вон с того края – и он махнул рукой в то сторону откуда он прибежал – уже наши отступают. Говорят, что красные послали несколько отрядов с Ростова, чтобы удержать Каменоломни. Так что если нам с тыла врежут, то все тут и останемся лежать.

— Ты чего сюда пришёл? – Крикнул на него штабс-капитан. – Смуту решил внести? Так и без тебя тошно, ещё и ты со своими красными отрядами.

— А я, ваше высокоблагородие, никакой смуты не несу, а, что слышал, то и вам передал, чтобы знали, что и как.

Снаряд взорвался уже ближе к тому месту, где они лежали. Штабс-капитан вытер землю с лица.

— Вот что, фельдфебель, дуй обратно и скажи тому, кто у вас там сейчас командовать остался, что нужно менять позиции, а то красные пристреливаются всё ближе к нам. Так что мы сдвинемся правее. Это чтобы ваши бойцы в темноте нас не перепутали и не постреляли.

Фельдфебель кивнул и, пригнувшись, опять побежал под свистом пуль. Штабс-капитан притянул к себе за ворот прапорщика.

— Борька, а ну давай ближе к тем холмам пробираться, ползи к тем, кто впереди, пусть тоже туда ползут, а то солнце встанет нас тут как вшей на простыне видно будет.

Борька кивнул и, перевалившись, через кочку, пополз вперёд.