Через три дня – по классике – на постучебном променаде мы с Лерой стояли на перекрестке в ожидании светофора. Примечательно было то, что Лера как-то нежданно-негаданно пришла в норму. Особо не желая, я все-таки спросил – как там у нее на личном?

– Хорошо. Мы помирились, – без всякого смущения или стеснения ответила мне Лера. – Он приходил ко мне на выходных, для того чтобы повидаться со мной.

Что ты делаешь? Как так можно?.. Внутри я сокрушался и тоскливо рефлексировал. Меня мучает то, как легко она говорит это мне, человеку, который ее любит, и она об этом знает. Да, я фактический задал ей неудобный вопрос напрямую, но она же могла поступить тактично, она ведь знает мои чувства… Больше всего меня коробило мое непонимание – специально ли она так говорит все прямо или сама толком не понимает этого? А если специально – зачем? Что-то попахивает наше дело смачной идиотией.

Внешне я принял лишь немного грустный вид, предпочтя не показывать весь лихой спектр своего разочарования.

В другой день я провожал – как снег на голову – Надю. Только ее. Мы по-дружески разговаривали, и я поведал ей обо всей щекотливости ситуации, сложившейся у меня с Лерой.

– А я и так все знала, – с ехидством заявила Надя.
– Забавно, что ж, откуда? – Вопрос задал чисто ради приличия. Для меня был очевиден факт, что виновник всему – Лера.
– Так-то Лера делится со мной абсолютно всем, что с ней происходит. Включая самые сокровенные переживания.
– Интересно…
– Вот честно – сама поражаюсь этой дурацкости Леры! Почему она не бросит своего хахаля, он же с ней так плохо поступает. Манипулирует расставанием, ограничивает свободу и общение с другими людьми, ну, и все тому подобное. Все ей говорят – пора бросать, а она нет – уперлась бедненькая, никак не может.
– А что-нибудь про меня она говорила?
– Ой… Много, много говорила.
– Например?
– Она рассказывала, как любит тебя и мечтает побывать в твоих объятиях буквально каждый день. А говоря по секрету…– Надя мило улыбнулась, – ее большой мечтой является поцелуй с тобой.
– Что за абсурд! Надя, я негодую всей душой и сердцем, это чистой воды, клинический дебилизм… Что такое с ней творится?!
– Дурочка.
– Она просто боится что-либо поменять в жизни… Нет, наверное, она страшится взять на себя ответственность за свои поступки, боится навредить своим уходом от своего дибила ему же! Ах, какое же это все дерьмо!