Математика, опять корень из минус одного, но не это меня более всего волновало. Всю пару, абсолютно всю пару я смотрел на Леру, сидящую на первой парте с Надей. Как же мне от этого хорошо, душу греет то, что я ее вижу, она со мной в одном помещении, смеется, улыбается, радуется или мило дремлет на скучных занятиях.

Шаг мой был энергичен и радостен. В моих размышлениях все сводилось к одному: я – влюбился. Мне неловко и противно, она ведь занята и, по-видимому, счастлива? Последнее я все же осмеливаюсь ставить под сомнение, пускай шанс этого весьма и не велик, но, может быть, все так? Такие мысли меня будоражат. Я постарался отвлечься на кружащих надо мной ворон. Черные, как смерть, и мерзкие, как зараза, они преследовали меня в вышине, но почему-то вселяли надежу в завтрашний день. Да, я странный.

Подходя к своей парадной, вновь застал Марту. Кажется, сегодня меня ожидает бессонная и долгая ночь, полная работы. Так оно и вышло.

11

Февраль подходил к концу, тошная учеба и мучительная работа над портретом Марты превратились в каждодневный быт, без этих двух вещей не проходил ни один мой день. Тем не менее в маленьких перерывах между учебой и работой мне удавалось ускользнуть в клуб.

Громко захлопывая клубную дверь, я уже разинул рот и начала здороваться, как увидел в ответ жест «тише!» от Аркадия. Он стоял перед сценой и слушал выступление незнакомого мне человека, выглядевшего как мешок с картошкой. Рот его был занят «выразительным» чтением с бумажки стиха, судя по всему, собственного написания. Аркадэ стоял пред сценой и смотрел на это дело с серьезным лицом, на котором время от времени пробегала лукавая улыбка. Поодаль, возле стеллажа с книгами, стоял Дрозд и читал одну из хранившихся на оном, он улыбался уже в открытую, чуть ли не смеясь, делал вид, что читает.