Пока я накидывал на себя пальто, собираясь уже уходить, ко мне подоспел Аркадэ. Пожав мне руку на прощание, он произнес:
– Да, девчонки – самая страшная лихорадка.

12

Мы с Дроздом стояли напротив сцены, на которой поддатый Аркадий, потягивая папироску, очень убедительно и с особенным выражением рассказывал стихотворение Маршака:

Не было гвоздя – подкова пропала,

Подкова пропала – лошадь захромала,

Лошадь захромала – командир убит,

Конница разбита, армия бежит,

Враг вступает в город, пленных не щадя,

Потому что в кузнице не было гвоздя.

По завершению мы похлопали нашему Аркадию, я даже крикнул:
– Браво!

Обращаясь к Дрозду:
– А ведь насущное стихотворение, актуальное как никогда.
Вопреки ожиданиям ответил мне не Павел, а Аркадий прямиком со сцены:
– Оно будет актуально всегда. Данное стихотворение скорее привязано не к конкретной ситуации, а к такому замечательному массовому явлению как судьба, ну и воля случая.

Спускаясь со сцены, Аркадий заметил, что Дрозд сегодня необычайно хмурен, я это тоже заметил, но не очень хотел тревожить своими расспросами, первоупомянутый же вопрос все-таки задал.

– Возмутительно! Прямо вчера в Санкт-Петербурге был совершен теракт спецслужбами нашего врага. Средь бела дня взорвали машину, в которой находился известнейший русский писатель, что поддерживал наши действия, наших солдат. Как это могло произойти в северной столице? Где спецслужбы? Всего этого – я просто не могу понять. – С горечью в голосе: – Что самое забавное, полагаю, достойного ответа ждать бесполезно.
– Вот в тебе и «гуманизм» заговорил. Войну надо вести по-настоящему или ее совсем не вести. Середины тут быть не может.
Услышав подобную фразу от Аркадия, я поддел его за то, что это цитата из Ленинских. На что он мне ответил:
– Слова, вне зависимости от личности, которая их произносила, – правильная.