Пары закончились, я устал, но не от пар, а от одиночества, от своих тяжелых мыслей и гнета окружающих меня людей, гнет был такой – душевный, не прямой. Не думаю, что меня все поймут, да это, наверное, и не надо. Хоть и устал, а в голове возникла интересная мысль: «Черт, пожалуй, мне действительно стоит отвлечься от всего и развеется, что-то поменять. Сегодня точно наведаюсь по адресу в кружок, посмотрю, что там да как».

4

Дело близилось к шестому часу вечера, на улице смеркалось с дикой зимней скоростью. Супротив меня стоял старый, но весьма ухоженный одноэтажный деревянный дом. От него тянуло уютом, а сам он находился на окраине городка, в этих местах след урбанизации рисовался совсем иллюзорно, летом тут наверняка будет достаточно зелено и спокойно, все как мне нравится. Немедля зашел внутрь. Передо мной возникла картина какой-то сакральности, темного уюта, смешанного с запахом бумаги, как в старой библиотеке, и сигаретным дымом, от которого все в доме посерело. Небольшой зал со столами и стульями, множество стеллажей с книгами. Торшеры, а где-то бра освещали помещение тусклым, но теплым светом; вдалеке зала находилась маленькая деревянная сцена. В целом, помещение было достаточно темным, однако от этого не теряло в притягательности и камерности в хорошем смысле этого понятия.

За столом, который находился посередине зала, сидел парень в темноватом костюме лет двадцати, нет, двадцати двух–двадцати трех, и выглядел важно-вальяжно, отчего имелось в нем что-то притягательное, вот так, с первого своего возникновения в моем поле зрения. В руке его лежала книга, а подле него, на столе, стояла бутылка с недешевым скотчем и рюмка, а рядом с ними пепельница, во-второй руке его дымила сигарета.