Однако более «убийственным» для меня был не столько заданный вопрос, сколько озвученный ответ:
– У нас все хорошо! Мы провели эти майские так – счастливо и… наверное, беззаботно. – Я лишь смотрел на все это обреченным взглядом. – А еще, Андрей сказал, что хочет ребенка… Дочку.

Я был на шаге от апоплексического удара. В глазах все ясно, но в ушах звенело так, что мама не горюй. Мне кажется, со стороны все выглядело так, как будто я завис и попросту стою возле девчонок в шоке. Стараясь делать вид, что все хорошо, я глубоко ушел в себя, теперь только слушал свое сердце, а оно в ответ мне стучало невероятно грубо и со звероподобным гвалтом у меня в груди. Неужели обо мне не помнили все это время? А если и вспоминали, то в каком контексте? Да и если так… От сего мне мерзко, лишь от одной похожей мысли, что про меня думали, когда были с другим. Надя, к чему этот вопрос? Тем более к чему эти подробности, Лера? Что творится с людьми, когда они выкидывают такое? Что в их головах? Я не понимаю. Они ведь все прекрасно знают, но все равно норовят сотворить что-нибудь такое, от чего другому едва будет охота жить.

Далее на дню лучше не стало. В голову лезли мучительные думы – «Почему Лера даже не спросила отчего я так скверно выгляжу?», неужели ей все равно? Сидя с Лерой и Надей, мне довелось слушать их «замечательные» разговоры.

– Было ли у вас с Андреем «это»? Занимались на этих выходных «этим»? – Таков вопрос звучал от Нади. Н-да, умеет она задать дилемму… Тем временем Лера, слегка ухмыляясь, без всякого смущения кивнула ей головой в ответ.