Вечером я нагрянул в клуб. Аркадия я застал в странном положении. Он лежал на сцене прямо в костюме и курил! В дорогом костюме! Лежал на сцене! «С деньгами на аренду туго!?». Рядом с ним стояла не менее дорогая бутылка конька. А он лежал и смотрел вверх. Что за черт?

Я встал над ним и посмотрел ему в глаза.

– Откуда деньги на дорогой алкоголь? Сигареты? В конце концов костюмы, которые у тебя все время разные? Ты же говорил, что аренда занимает внушительную часть твоих расходов. И вообще, не жалко так, в хорошем костюме лежать на грязной сцене?
– Я страшно отравлен алкагалем! Тебе не понять меня, совершенно, друг мой молодой!
– Это замечательно, но на вопросы мои ты не ответил.
Закатив глаза и тяжело вздохнув:
– Деньги – не проблема. А алкоголь, сигареты… Это все такая дрянь, но зараза романтичная! Тем более я говорил, что проблемы с финансами у клуба, а не у меня…
– Нда-а… И вредная. – О деньгах спорить, как мне показалось, с ним было бессмысленно. – Кладя руку на лоб: – Да, Бог с ним, все равно, от судьбы не убежишь. Суждено – значит суждено. Я ведь в сущности своей фаталист, наверное…
– Какой легкий у тебя ко всему подход.
– Какой уж есть. А ты, я заметил, тоже все в костюмах гоняешь и весь важный из себя?
– Ну, что-то типа того.
– Мое почтение! Мы в клубе все такие, ценители классики и стиля.

Сел рядом с телом.

– Как там поживает твоя позиция по тем вопросам, что мы давеча обсуждали?
– Моя позиция скорее укрепилась, нежели подверглась изменениям.
– Общая, приземленная человеческая философия зачастую не несет в себе ни грамма золота. Следовательно, она мелочна и примитивна. А еще чаще – просто откуда-то криво интерпретирована. Что поделать? Все мы – люди.
От такой патетики меня передернуло, я возмутился и решил пушить:
– Подлинному философу не нужны ни друзья, ни приятели, ему нужны лишь внимательные слушатели. И только тогда он будет рад!
Аркадий убрал ладонь со лба и, улыбаясь, посмотрел на меня, затем сказал:
– А чего ты тогда сюда ходишь? Со мной беседуешь? От моего мнения негодуешь?
– Как знать, как знать, ведь мое хождение к тебе, в общем и целом, моим словам не противоречит.
И правда, ведь мне важно мнение Аркадия и хожу я к нему, потому что мне он интересен как человек, как личность. Тут я прогадал.
Аркадий улыбнулся еще шире и положил руку теперь уже на глаза.
– Да, но мы оба знаем, что ты лукавишь… – Я лишь вздохнул в ответ, а он продолжил: – Одиночество – самый верный и лучший инструмент счастья. Заметь – инструмент, не догма и конечная стадия счастья, а всего-то инструмент! По крайней мере, для таких, как мы, – мыслителей и философов доморощенных, что стареют вперед своей душою, нежели младым телом!