Когда я вспомнил сие непотребство больного разума, меня прям на месте хватил смех. Дрозд и Аркадий посмотрели на меня как на идиота.

13

На землю снизошла вереница мартовских дней; стало теплеть, а снег – потихоньку исчезать. Опосля бессонной ночи, коя уже превратилась в ненарушаемую стабильность моей жизни из-за хотелки Марты «работать до победного конца», после достаточно напряженного учебного дня, под стать, кстати, ночи, я двигал домой. И пока я шел, меня тешила надежда – может, сегодня Марта решила не приходить ко мне? А то ее пришествия и ожидания меня около моей парадной стали случаться слишком часто – каждый день. Такое сложившееся жизненное обстоятельство, точнее, распорядок моей жизни губительно влиял на меня. Я устаю, на мне нет лица, о личном времени и осмысленном чтении говорить совсем не приходится, когда едва ли находится время на нормальный сеанс принятия пищи. Учеба – путь до дома – работа с Мартой – четырехчасовой сон. Измотан. С каждым днем я начинаю сожалеть все больше и больше принятом мною решении – нарисовать этот портрет.

Мысли о моей усталости сдавливали мне мозг и выжимали из меня последние силы – вместе с остатками трезвого разума. Однако – спасибо судьбе – в моем кармане провибрировал телефон. Павел прислал смешную картинку с подписью на французском. И не суть важна картинка, как и посыл, но важна подпись, а точнее то, что она была на французском. Посмеялся телом, мой разум, прибывающий в состоянии полудрема, запустил цепь размышлений.