Как же хочется сейчас оказаться в одуванчиковом поле. Среди желтых цветов, колышущихся на ветру, движением своим повторяющих движения цыплячьих головок. Слышать каждый шорох глубокой естественной тишины, которую способна создать только нетронутая природа. Только поле, чья спина не вспахана тяжелой техникой человека, не испещрена его следами, не истоптана тяжелыми походными ботинками, не тронута плугом, не задета велосипедным колесом и тракторными гусеницами. Часто являются во снах зеленые равнины, усыпанные редкими лютиками и васильками, маковые поля, долины, сплошь покрытые огромными подсолнухами, бескрайние, перетекающие в небо, стирающие грань. Страстно мечтается оказаться в подобном месте сию секунду. Выпархиваешь из подобного сна, оглядываешь комнату, квартиру, вид из окна, бродишь среди серости, спотыкаешься о сугробы талого снега, шлепаешь по унылого вида лужам. Даже впитываешь солнечные лучи, но все не устраивает. Городская грязь не заменяет сочной зелени, поздней весной расстилающейся на девственном теле безграничных полей, проваливающихся в горизонт, ускользающих от взгляда, не поддающихся описанию. Их можно только любить всем сердцем, принимать, не понимая. Как и множество прочих прекрасных вещей. Невозможно постичь их переменчивую, ветреную суть, невозможно проанализировать, загнать в рамки, можно лишь принять. Люди не принимают самих себя, не принимают своих природных инстинктов, эмоций, внешних особенностей, черт характера. Не принимают недостатков, достоинств, зарплат, домов, детей, деятельности. Они смотрят на солнце и видят только источник света, пытаются подогнать его под какую-нибудь мудреную концепцию, раскритиковать, вместо того, чтобы полюбить и наслаждаться. Они смотрят на цветок, травинку, животное, как на средство, как на что-то, что можно измерить, изменить, использовать, разрушить, обвинить во всех смертных грехах. Они не понимают, что повелевать всем – сложнее и хуже, чем не иметь ничего, но быть частью огромного целого. Людям не объяснить, что есть вещи, события, явления, которые будут существовать вне зависимости от присутствия человека на земле, вне зависимости его оценки, недовольства, неудач, независимо ни от чего, и эти вещи можно лишь приютить в своем сердце, полюбив их. Но полюбить стоит не как самого себя, не как ближнего своего, не  как выдуманные иллюзии, а как… А как? Просто полюбить, дав волю иррациональной части своего сознания. Той самой, что отвечает за чувства, за слепую привязанность, за необъятную гамму эмоций, за всепоглощающую любовь ко всему сущему.