– Мне очень жаль Вашу бабушку.
– О, она умерла больше десяти лет назад.
– И все же… Правда, я сочувствую Вам. Не стоит плакать. Слезами ее не воскресить.
– Вы не понимаете! Она выпорхнула, она улетела, она свободна. А я – здесь, и я обременен.
– К сожалению, я не могу Вас понять. Мне уже пора. Меня приглашают в кабинет. Теперь моя очередь. Возьмите платок. Не расстраивайтесь.
– Мы могли бы выпить как-нибудь вместе. Сходить куда-нибудь.
– Обязательно.
– Посидеть где-нибудь в парке. Возможно, съездить в Ермолаево.
– Само собой. Оставьте свой номер телефона на салфетке. Я заберу после приема. Всего доброго.
– Номер будет лежать здесь. Вот салфетка. Нам нужно еще раз встретиться и поговорить.
– Да, до встречи. Конечно. Счастливо.
Удивительная у нас была комната. Возможно, вам уже доводилось слышать о ней. Конечно, ничего совсем необычного там не было, но я не сомневаюсь – хоть кто-нибудь ее уже упоминал. Грубоватое пространство состояло из трех с половиной стен. С половиной – потому что четвертая стена не то чтобы присутствовала. Класть кирпичи начали, но, возможно, устали, а может, кирпичи закончились, или кладчики уехали куда-нибудь в погоне за мечтой. Зияющую дыру, оставленную после ремонта, закрыли плотной грязно-коричневой шторой, которая не пропускала свет, но отлично пропускала звуки. Порой казалось, что не просто пропускала, а еще и усиливала стократ. Разумеется, это всего-навсего иллюзия. Грязноватая ткань не обладает подобными свойствами. Мебель стояла кое-как, привезенная, притащенная отовсюду, где она находилась. Волокли с распродаж, из старинных особняков, комод привезли на санках, подобрав на мусорной свалке. Не оставлять же, если в доме мебели нет? Не оставили. Главным украшением и гордостью служил стеклянный журнальный столик, вальяжно раскинувший три ножки посередине комнаты. Все жильцы спотыкались об него по три-четыре раза на день, но убрать никто даже не предлагал – украшение, как-никак. На столике громоздились газеты, некоторые – свежие, другие – заляпанные жирными пятнами. С ними соседствовали тарелки, по которым время от времени пробегали с ревизией жирные усатые тараканы. А с краю стояла хрустальная пепельница, полученная не совсем честным путем, и оттого – еще более ценная.
