3
Атиллия не замечала времени, проходящего за работой. Ей казалось, что они, как раньше, живут с отцом в тесной коморке. Она вспоминала свою беззаботную и счастливую юность, разрушенную четверкой пьяных патрициев. Она искусала губы до крови.
— Боги покарают вас, клянусь Плутоном! — говорила она. Атиллии нравилось общаться с рабами и, работая вместе с ними, она забывала обо всех своих бедах. Один раз они с Ливией пошли в дом ремесленника, чтобы забрать заказанную посуду. Рабыня заболталась с ремесленником и когда они вышли, было уже почти совсем темно.
— Боги, как я боюсь этой темноты, — проговорила Атиллия, шагая темными переулками.
— Госпожа, посмотри, мне кажется, что за нами кто-то идет, — проговорила рабыня.
— Ах, Ливия, не пугай, мне уже страшно. О Юнона! Кто те двое, смотри, они уже ускоряют шаг.
Девушки побежали. Двое неизвестных в темных плащах перекрыли им дорогу.
— Постойте, красавицы! Далеко от нас вам не уйти! Ха-ха-ха!
Возле трактира стоял какой-то человек. Атиллия в тот же час бросилась к нему:
— Помоги, прошу тебя, эти двое хотят напасть на нас!
— Эй, ты что церемонишься с этой красоткой, присоединяйся к нам, — хрипло захохотал тот, от кого больше всех разило дешевым вином.
— Грязная чернь! Убирайтесь прочь! — с отвращением воскликнул защитник, угрожающе подходя к проходимцам.
— Быть может, это один из «любопытствующих» Диоклетиана? — прошептал один другому. — Нужно бежать.
И они, спотыкаясь и шатаясь в разные стороны, бросились бежать, вызывая у спасителя приступ смеха. Служанка куда-то запропастилась. Очевидно, побежала звать на помощь.
— Как мне тебя благодарить, римлянин? — спросила Атиллия в сердцах.
Вдруг луна вышла из-за туч и свет упал в лицо защитнику. Атиллия чуть не закричала, это было похоже на кошмарный сон: это снова был Марк Аврелий.
— Вот боги и снова свели нас, — злобно усмехнулся он.
На лице Атиллии выразился неописуемый ужас, она кинулась бежать, но он уже нагонял ее. Атиллия свалилась лицом в грязь. Марк стал целовать ее, обжигая губы.
— Отпусти меня, подлец. Это же насилие!
Губы Марка скривились в презрительной ухмылке:
— Я дал слово патриция, что ты станешь моей по своей воле и надеюсь сдержать его, если ты не будешь вынуждать меня причинять тебе боль.
Атиллия замерла от страха. Жизнь казалась ей оконченной. На этот раз ей не удастся вырваться из его когтей. Он, словно коршун, вцепился в свою добычу.
— Делай со мной все, что тебе вздумается, мне все равно, — отвечала Атиллия вполне безразлично.
— Не будь такой самоуверенной, ведь я могу выполнить твою просьбу, — он засмеялся.
— Тебе доставляет удовольствие мучить меня. Но этим ты ничего не добьешься, я возненавижу тебя еще больше.
— Неужели же ты никогда меня не полюбишь? — неожиданно спросил МАрк и сам удивился своему вопросу.
— Никогда, — проговорила Атиллия. — Ты пытался добиться моей любви, запугивая и избивая меня, а добился лишь моей ненависти и презрения. Да, я презираю тебя, патриций. Для меня ты хуже Диоклетиана. Я скорее бы стала его наложницей, чем твоей!
— Заткнись! — проговорил Марк и ударил ее по лицу.
