4

     Атиллия снова оказалась под замком. Она выглядела совершенно отрешенной от мира и целый день  молилась богам, стоя в углу на коленях. Марк почти не заходил к ней. Но с момента ее пребывания в доме он лишился покоя. Сон не шел к нему ночью. Он не мог есть и сделался словно помешанный. Малейший пустяк стал раздражать его. Из друзей, кроме Антония, не впускал никого. Перестал показываться на пирах и в трактирах. Много пил, разбил все статуи Диоклетиана и приказал заменить их новыми. Он исхудал, был бледен, глаза его запали и он стал походить на одну из теней в царстве Плутона. На седьмой день он не выдержал и вошел в кубикулюм.
     — Значит, ты ненавидишь меня? — почти жалобно спросил он.
     — Всем сердцем! — отвечала Атиллия.
     — И предпочла бы стать наложницей Диоклетиана? — с опаской спросил он снова.
     — Да! Можешь ударить меня за это или даже избить, делай со мной все, что хочешь!
     — Неужели твоя ненависть так велика? — еще раз спросил Марк.
     — Очень велика, — ответила Атиллия.
     — Хорошо, — сказал Марк. — Пусть так. Мне остается одна дорога, к Плутону! Я влюбился, о боги! Марк Аврелий влюбился! Марк, презирающий любовь, смеющийся над нею. Мне стыдно смотреть друзьям в глаза. Но почему? Я видел тысячи красивых женщин, сотни из них мне принадлежали. Они любили меня, как безумные, а я дарил их друзьям и приятелям. Вино, вот что я любил по-настоящему, ибо истина в вине. Теперь же и вино не приносит мне удовольствия. Нет больше радости для меня в этой жизни. Мне опостылели друзья и шумные компании, я не могу смотреть на женщин. Твоя ненависть убивает меня. Но это вполне справедливо. Я негодяй! Ты спокойно жила в доме перса (уж не знаю, кем он тебе приходится), я же начал преследовать тебя. Сколько мук ты вынесла из-за меня! Да, ты вправе меня ненавидеть, ведь я не достоин даже твоей сандалии, — с этими словами он упал на колени и поцеловал сандалию Атиллии. Та испуганно отпрянула в сторону. Он был похож на помешанного.
     — Марк Аврелий, гордый патриций, на коленях перед женщиной! — сказал он, как в бреду, и разразился болезненным хохотом. Атиллия слушала его с раскрывшимися от ужаса глазами.
     — Дурак, какой же я дурак! — проговорил он, как бы опомнившись. — Ты меня ненавидишь… Для меня теперь  потерян весь мир… Да и какой смысл жить? Не лучше ли умереть! — он замолчал и как бы задумался. — Яд! — выкрикнул он и быстрыми шагами направился прочь из кубикулюма.
     — Марк! — воскликнула Атиллия. Когда Марк обернулся, то не поверил своим глазам: губы Атиллии дрожали, а по лицу капали крупные слезы.
     — Марк! — повторила она и с рыданиями бросилась ему на шею. Марк крепко обнял ее, как мечтал когда-то, его глаза тоже увлажнились. Так они стояли, не говоря ни слова и готовы были стоять так хоть целую вечность.
     — Ты ненавидишь меня, — сказал наконец Аврелий, слегка оттолкнув ее.
     — Нет-нет, Марк, нет. Я уже давно люблю тебя, хотя и боялась себе в этом признаться. Я знаю, что это Рим тебя сделал таким… таким, каким ты был. Рим и Диоклетиан…
     — Прости, о, прости меня, — проговорил Марк, покрывая ее руки поцелуями, — я был глупцом.
     — Обними меня, — проговорила Атиллия, закрыв глаза. — Как сейчас… Разве может устоять перед тобой хоть одна женщина?
     — Мне никто не нужен, только ты, любимая, — шептали его губы.
     — Что же с тобой случилось, Марк? Ты похудел, стал бледен, ты, наверное, болен, — проговорила она. Слезы не переставали катиться по ее лицу.
     — Не плачь, жизнь моя, я не хочу больше быть причиной твоих слез, — сказал он, целуя ее лицо. Атиллия еще никогда не была так счастлива с тех времен, когда еще жив был ее отец.
     — Ах ты мошенник! — послышался за спиной голос перса. — Ты снова увел мою дочь силой, негодяй!
     Атиллия и Марк повернулись и засмеялись веселым заразительным смехом.
     — Чему вы смеетесь? — негодовал перс, потрясая кулаками. Их позабавила его болтовня.
     — Атиллия, идем домой! — наставительно сказал Дарий.
     — Нет, я не пойду, — сказала Атиллия.
     — То есть как это, не пойдешь?! — недоумевающе спросил перс.
     — Я люблю Марка! — заявила она.
     — Что?! — воскликнул Дарий и его брови сдвинулись вместе, что происходило тогда, когда он хмурился.
     — Ты любишь этого подлеца, любишь этого негодяя, который причинил тебе столько зла?! В своем ли ты уме?!
     — Нет, это не шутка, — серьезно произнесла Атиллия, — ты свой долг перед моим отцом выполнил. Боги наградят тебя за заботу и доброе сердце.
     Дарию стало обидно, он привязался к Атиллии и успел полюбить ее, как родную дочь.
     — Неужели ты действительно оста… — начал он.
     — Обещаю навещать тебя, — весело заявила Атиллия. Она повернулась к Марку и они посмотрели друг другу в глаза, прежде, чем губы их слились в едином поцелуе.
     Перс вздохнул и пожал плечами, даже не замечая того, что кажется смешным.
     — Разойдись! — послышался чей-то голос и кто-то оттолкнул Дария в сторону. Это был Фабий. Сзади стояли два преторианца.
     — Здравствуй, Марк! — едко произнес Фабий. — А я не заставил себя долго ждать, ведь правда? Ха-ха-ха! Могу поклясться богами, ты ждал меня, ведь так, признайся, Марк?
     Аврелий посмотрел на Фабия, уже не скрывая своего презрения. Между ними состоялся немой диалог и было ясно, что они стали смертельными врагами, из которых выживет только один.
     — Собственно, я пришел за наложницей, которую ты подарил императору.
     — Я не делал императору никаких подарков, — заявил Марк.
     — Ты лжешь и тому есть свидетели, — злобно ответил Фабий.
     — Взять девушку! — сказал он преторианцам.
     — Марк, куда он собираются вести меня? — с ужасом спросила Атиллия, сильнее прижимаясь к груди Марка. — Ты же такой сильный, ты все можешь, защити меня от них!
     Аврелий опустил голову:
     — Они сильнее меня… Но, клянусь жизнью, я вызволю тебя из лап этого чудовища, клянусь, любимая. Я пожертвую своей жизнью, ради твоей…
     — Марк, Марк… — шептала Атиллия.
     — Идем! — подтолкнул ее Фабий. — Приятно было навестить старого друга, Марк.