5

     Атиллия заметила, что с Марком что-то происходит, но не могла понять, в чем причина. Он лишился покоя, стал нервным и подозрительным. ему казалось, что Фабий уже знает о его участии в заговоре, что он просто играет с ним, чтобы привести к верной гибели. Да, возможно Фабий уже знает. О, с каким наслаждением он предаст его Диоклетиану! А если даже Фабий еще не знает, то кто-нибудь из «любопытствующих» мог подслушать их разговор в трактире и тогда… О боги! Но Ульпий пока жив, а это значит, что заговор еще не раскрыли, пока не раскрыли…
     Такие мысли роились в голове Марка Аврелия, когда он оставался наедине с собой. Вдруг ему показалось, что из-за угла кто-то выглянул. Он широко раскрыл глаза от удивления:
     — Диоклетиан?
     Фигура в темном плаще села напротив него. Марк закрыл глаза, а когда снова раскрыл их, никого уже не было.
     — Я болен! — скорбно проговорил он. Его пробрал озноб. Он посмотрел на черный плащ, лежащий рядом:
     — Плащ?! Откуда он?! Ах… Да, это же рабы принесли его. Он завернулся в плащ, который почти не согревал его. Незаметно вошла Атиллия:
     — О, Марк, дорогой, у тебя жар, ты весь горишь!
     Атиллия бросилась к нему, пытаясь согреть его руки.
     — Атиллия, он был здесь! — отсутствующе проговорил Марк, смотря куда-то вдаль.
     — Кто? Марк, ты пугаешь меня, что случилось? — спросила Атиллия, чуть не плача.
     — Мне плохо, очень плохо…
     — Вот, выпей. Этот целебный настой готовила я, когда еще был жив мой отец…
     Она протянула Марку кубок. Дрожащей рукой Марк взял его и выпил содержимое одним глотком, после чего его стало клонить в сон.
     Когда Марк проснулся, песок в часах почти весь пересыпался. Было 12 часов дня. Марк чувствовал себя довольно бодро. Не было стража и бессмысленных видений. Он пришел в отличное расположение духа. Так хорошо ему давно не было.
     — Атиллия, твой настой просто волшебный! Будто бы сама Геката варила его.
     — Ради тебя я все сделаю, — проговорила Атиллия.
     — Ты правда так сильно меня любишь? Поклянись богами, что никто не разлучит нас.
     — Любимый, что с тобой, — испуганно прошептала Атиллия.
     — Просто… у меня дурное предчувствие. А предчувствия мои всегда сбываются… — оба многозначительно посмотрели друг на друга и вдруг раздался стук. Марк вздрогнул. Вошел раб-посыльный.
     — Тебе письмо, господин!
     Марк отпустил раба и дрожащими руками вскрыл свиток:
     «Добрый друг — Марку Аврелию», — начал он. «Добрый друг? Почему он не написал своего имени? Что-то здесь не так.» Он стал читать дальше:
     «Я прислал это письмо с верным человеком, как и обещал. Скоро Диоклетиану, возомнившему себя богом, конец! Только после смерти этого чудовища, империя вздохнет спокойно. Я знаю, что ты жаждешь смерти Диоклетиана. Поэтому завтра на пиру мы должны будем действовать. Завтра или никогда. Тиран будет мертв. Этот низкий лжец, не убоявшийся даже кары бессмертных богов, раб своих страстей, должен умереть. Я знаю, как ты, ненавидящий его, мой друг. Но ты никогда не боялся Диоклетиана, разбивая его бюсты и статуи. Все помнят о том, как ты не побоялся унизить его на пиру»…
     — Марк?! — вопросительно посмотрела на него Атиллия, стоявшая сзади. Аврелий думал, что она не умеет читать.
     — Марк, неужели ты…
     Она не успела договорить, в двери постучали. Марк вздрогнул.
     — Атиллия, беги в комнаты и уничтожь письмо. Скорее!
     Увидев гостей, Аврелий едва не лишился чувств. Вошел сам император, за ним победоносная физиономия Фабия, а сзади стояли преторианцы. «Это конец», — подумал Аврелий.
     — Приветствую тебя, мой дорогой Марк! — произнес Диоклетиан. — А почему ты так побледнел?
     Марк бросился к императору и поцеловал краешек его тоги:
     — Просто это очень неожиданный визит для меня, Владыка, сам бог, лучезарный повелитель снизошел в мой дом, чем я обязан такой чести?
     — Твое красноречие на сей раз не спасет тебя, Аврелий, — ехидно проговорил Фабий. Марк перевел взгляд на императора. Лицо Диоклетиана сделалось жестоким и неумолимым. Он побледнел еще больше, поняв, что сейчас будет.
     — Довольно комедий, Аврелий, — не мог успокоиться Фабий, наслаждаясь своим триумфом. Владыке уже все известно, где письмо?
     — К… какое письмо? — нерешительно спросил Марк.
     — Сам знаешь, какое! Обыщите все комнаты, вплоть до терм. Он не мог далеко положить его, — командовал Фабий.
     Атиллия почти бегом вошла в комнаты, спрятав письмо за пазухой. Куда она могла бы спрятать его? Сжечь! Но где сжигающие стекла? Атиллия стала искать в шкатулках, где лежали различные вещи. Вдруг, открыв одну из шкатулок, она заметила, как что-то выпало и покатилось прямо к ее ногам. Атиллия подняла вещицу: это был перстень с редким миндалевидным изумрудом. Она вскрикнула и выпустила перстень из рук. Перстень… Это был именно тот перстень, второго такого быть не могло. Перед Атиллией всплыла вся картина насилия и смерти ее отца. Второй раз она не могла пережить это все. Это был сущий кошмар. Атиллия отказывалась в это верить. Марк… Неужели Марк был убийцей ее несчастного отца? Атиллия вспомнила, каким жестоким он был, как преследовал ее, как бил, какой животной страстью горели его глаза. Да, это был он. Он изнасиловал ее и убил ее отца. Боги, возможно ли это? Атиллия вспомнила клятву, которую дала перед трупом отца. Да, она сдержит ее, отомстит за свою разбитую жизнь, за своего отца… Да, как ей хотелось отомстить! В эту минуту она всем сердцем ненавидела Марка.