3

     Марк спал на холодном земляном полу в перерыве между пытками. Ему снились тяжелые, кошмарные сны. Улыбающаяся, наглая, смеющаяся над ним физиономия Фабия, который вдруг превратился в Диоклетиана. Диоклетиан хохочет над ним, как сумасшедший и от этого, холодящего душу, смеха, он проснулся. Но что это? Диоклетиан действительно сидит в углу и хохочет. Он смеется над ним.
     — Ты несчастный тиран… Рим терпеть тебя не может, убирайся прочь! — но в ответ слышался лишь сумасшедший смех. Тогда Марк поднял камень и запустил им в лысую голову Диоклетиана, но тот продолжал хохотать, как ни в чем не бывало. Тогда Марк набросился на него с кулаками, но только сбил руки в кровь — никакого Диоклетиана здесь не было.
     — Опять видения!
     По спине Марка пробежала дрожь.
     — О, Атиллия, что же ты наделала, ты погубила меня!
     Он обхватил голову руками и сидел в таком положении, не шевелясь. Ему чудились голоса, холод пробирал до костей. Он погрузился в небытие.
     Послышался скрип двери.
     — Эй, ты, поднимайся! — услышал узник голос стражника.

                4

     — Марк, бедный Марк! — шептала Атиллия. — Простишь ли ты меня перед смертью… Но, как только ты отойдешь в царство Плутона, я пойду следом за тобой и может быть там ты меня простишь, — она сжала пузырек с ядом.
     Послышался скрип двери.
     Атиллия могла поклясться, что слышит голос Марка. Она прислушалась.
     — О, Марк, как тебе удалось вырваться из лап Диоклетиана? Только боги могли совершить такое чудо! — послышался голос Антония.
     — Я сам не верю в свое освобождение, друг мой. По дороге домой я уже пять раз спрашиваю себя: а не сон ли это?
     Сердце Атиллии отчаянно забилось в груди:
     — Это был голос Марка!
     — Один из «любопытствующих» императора слышал наш разговор с Ульпием в трактире. Конечно же, Диоклетиану стало об этом известно. Он стал допрашивать Ульпия. Ульпий под пытками сознался, что это Фабий и Клавдилла заставили его написать письмо. (Это новостью было не только для императора, но и для меня). Подумать только, моя Клавдилла поклялась меня уничтожить, а сколько добра я ей сделал! Из простой рабыни она стала вольноотпущенницей, а сколько дорогих подарков я ей накупил, подумать только! Чем же я вызвал ее неудовольствие?
     — Она любила тебя, а ты ее отверг, — сказал Антоний.
     — Уж кто-то, а ты-то разбираешься в женских сердцах. И ты представь, что император заподозрил в настоящем заговоре Фабия и Клавдиллу!
     — Боком вышло, — проговорил Антоний. — Но мне не известна судьба Ульпия во всей этой истории.
     — Поняв наконец, что Ульпий стал жертвой Фабия и Клавдиллы, Диоклетиан отпустил его.
     — Слава богам, что все обошлось.
     — Да, но если бы еще пара дней и, клянусь Плутоном, я не выдержал бы! Ты не знаешь, что такое настоящие пытки, Антоний! Все мое тело содрогается при воспоминании о них. Казалось, что мои нервы вытаскивают постепенно, один за другим. Несколько раз я терял сознание. Меня отливали холодной водой. И это бы еще полбеды, но при пытках присутствовал Фабий, чтобы позабавиться, слыша мои стоны и стенания. Я изо всех сил старался молчать. Фабий командовал над палачами, чтобы мне было как можно больнее.
     — Хотелось бы посмотреть сейчас на него в камере пыток, — усмехнулся Антоний.
     — Да, теперь им с Клавдиллой осталось только молиться бессмертным. Они обречены.
     Слушая этот разговор, Атиллия глотала слезы. Марк, ее Марк, сколько он выстрадал из-за нее! Она выбежала к нему, не в силах больше сдерживаться.
     Она бросилась перед ним на колени, обхватив его ноги руками.
     — Марк, Марк, прости меня, умоляю…
     Марк презрительно посмотрел на нее:
     — Встань! Встань и иди прочь из моего дома, женщина, которая причинила мне столько зла. Я не хочу видеть тебя больше в своем доме.
     — Марк, умоляю, не прогоняй меня…
     — Уходи, иначе я прикажу рабам выставить тебя вон. Тебе больше нет места в этом доме.
     Атиллия пошла, а куда пошла, она еще и сама не знала. Возможно он ушла, чтобы никогда более не вернуться.