2

     — Нам нужно спасти ее, — говорил Марк Аврелий. — А для этого нам нужно объединиться вместе.
     — Объединиться с тобой, римлянин? — возмутился перс. — Только этого еще не хватало. — Ты подлец и лгун!
     — Ты тоже! — бесстрастно ответил Марк. — Неужели счастье и свобода Атиллии не дороже предрассудков?
     Дарий замолчал.
     — Быть может, нам нужно объединиться с христианами и попробовать отбить ее по дороге к амфитеатру? — предложил он.
     — Но все это вздор! — христиане и мухи не способны обидеть, — ответил Аврелий, — здесь должен быть другой способ. — Подстроить побег? Но у меня нет верных людей во дворце. О, Атиллия… неужели все потеряно!
     — Даже у богов есть слабое место, — вставил Дарий. — Быть может и у Диоклетиана найдется Ахиллесова пята.
     — Я поговорю с Антонием, быть может удастся что-нибудь сделать, а если боги пошлют тебе мысль получше, я буду ждать твоего совета.
     — Непременно, — не без иронии проговорил перс, покинув дом Аврелия, прибывание в котором не очень-то его развлекало.
     Марк почти не сомкнул глаз. Но после веки его сами опустились, словно усыпила одна из богинь. Он погрузился в тревожный сон, почти бред, в котором он шептал имя Атиллии. Вот она нежно прикоснулась к его губам, он вздрогнул и открыл глаза: — Атиллия!
     Но перед ним сидела Клавдилла. Шикарная искусительница. Он почти забыл, как она красива. Ее черные шелковистые волосы ниспадали на плечи. Глаза блестели. Рот был полуоткрыт.
     — Не говори ничего, Марк. Я заставлю тебя забыть обо всех заботах.
     Она обхватила его за шею и поцеловала в губы. Марк, словно опомнившись, оттолкнул ее.
     — Почему ты не с Антонием?
     — Я ушла от него несколько дней назад. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе, любимый. Ты еще не забыл мои ласки? Хочешь, я напомню тебе?
     — Убирайся прочь! — с раздражением вскричал Аврелий. — Прочь!
     Клавдилла в испуге отпрянула.
     — Это значит, что ты выгоняешь меня? — спросила она, снова обняв его. — Я тебе не верю!
     — Но он снова оттолкнул ее. — Между нами все давно кончилось, Клавдилла. Я не люблю тебя и никогда не любил. Я не хочу видеть тебя в своем доме, уходи!
     Клавдилла поднялась.
     — Да, я уйду, но, Марк, клянусь богами, ты еще об этом пожалеешь!
     — Я жалею только о том, что не подарил тебя Антонию раньше.
     У выхода Клавдилла оглянулась и в ее глазах Марк прочел столько затаенной ненависти, что невольно вздрогнул. После ухода Клавдиллы он заснуть уже не смог. Да и к чему? Начиналось утро нового дня. Марк чувствовал всю безысходность своего положения и это убивало его. Он достал бутылку фалернского и выпил чуть ли не залпом. Напротив него стояла статуя Диоклетиана, в божественном образе. В этот момент Марку показалось, что Диоклетиан смеется над ним. Сначала лицо его расплылось в улыбке, а потом захохотало.
     — Проклятый! — проговорил Аврелий, достав меч. Он со всей силы ударил статую, которая раскололась надвое. Потом продолжал бить  мечом, мастерски ударяя в мраморную грудь, сердце и голову.
     — Так-так, — снова послышался за его спиной голосок Фабия. — Либо ты помешался, либо один из заговорщиков нашего божественного владыки, да ниспошлют боги ему еще долгих лет божественного правления!
     «Что ты здесь делаешь, снова следишь за мною, шакал?» — едва не вырвалось у Марка, и он подумал, что это конец, но тут же взял себя в руки.
     — Сегодня мне приснился ужасный сон, который только боги могли мне послать! — начал он. — Мне снилось, будто бы мраморная статуя ожила и убила нашего мерзкого владыку. О боги! Встав со своего ложа, я немедленно бросился к этой статуе, чтобы уничтожить ее, хотя я знаю, что наш император — бог, и что убить его невозможно, ведь он бессмертен.
     «На этот раз выкрутился», — злобно подумал Фабий. -«Надо следить за ним, наверняка скоро он допустит какую-нибудь осечку и тогда даже бессмертные боги не смогут его спасти».
     — Я пришел передать тебе приглашение божественного, — сказал Фабий и в его глазах пробежали злорадные искорки. Сегодня вечером ты приглашен на пир во дворец императора. Кстати, подаренная наложница будет возлежать рядом с божественным, который велел передать тебе особую благодарность по этому поводу.
     Наблюдая за тем, как изменилось выражение лица Марка, Фабий злорадно ухмыльнулся, про себя подумав, что это еще только начало.