2

     — Пропустите, пропустите меня! — вскричал Дарий от негодования.
     — Но господин… — начали рабы.
     — Если вы меня не пропустите, то очень пожалеете об этом! — пригрозил перс.
     — Что здесь такое? — расталкивая рабов, спросил МАрк.
     — Мы не хотели его впускать, — наперебой оправдывались рабы.
     — Пошли вон! — ответил Аврелий.
     — Ну, — сказал он, с каким-то презрением глядя на перса. — Так что же привело тебя в мой дом? Ведь ты не очень-то дружелюбно принял меня у себя, ведь так?
     — Нога бы моя не переступила твоего дома, если бы мне не было это нужно, — огрызнулся перс.
     — И что же тебе нужно? — принимая вызов, спросил Аврелий.
     — Моя дочь Атиллия, которую твои рабы подло выкрали, — бросил Дарий.
     — Думаешь ли ты над тем, прежде чем бросить мне такие обвинения! Я благородный патриций, сын сенатора…
     — Да будь ты хоть самим Юпитером, никто тебе не давал права так обращаться со свободными людьми! Отдай мне дочь и это дело останется между нами, — предложил Дарий.
     — У меня ее нет, — холодно проговорил Марк и его глаза засветились злорадством. Ему доставляло удовольствие терзать перса.
     — Ты лжешь! — не выдержал тот. — А лгать нехорошо, очень нехорошо!
     — В таком случае ты тоже лжешь, — ответил Аврелий, ничуть не смутившись. — Я знаю, что она твоя дочь.
     — Значит, ты мне отказываешь выдать Атиллию? — спросил перс.
     — Отказываюсь, — прямо сказал МАрк, скрестив руки на груди и нагло смотря персу в глаза.
     — Ну хорошо, потом не говори, что я тебя не предупреждал! — ответствовал перс, направляясь к выходу.
     — Я не боюсь твоих угроз! — крикнул МАрк ему вслед. Он был абсолютно собою доволен.
     Неожиданно в дом вошли Антоний и Клавдилла.
     — Марк!
     — О, дорогой друг! Проходите в триклиний, сейчас я прикажу рабам подать обед. — И он, в отличном расположении духа, вошел в триклиний, вслед за гостями.
     Все трое расположились на удобных ложах, а рабы прислуживали, преподнося новые явства и вина. Играла музыка, а рабы, находящиеся наверху, сыпали оттуда лепестки роз. Внезапно Антоний расхохотался.
     — Представь, друг мой, вчера Диоклетиан пригласил к себе пять сенаторов. Ха-ха-ха! Как они радовались, думая, что удостоены особой чести.
     — И что же с ними случилось? — предчувствуя конец, спросил Марк.
     — Подозревая их в заговоре, наш император велел рабам засыпать комнату, куда пригласил сенаторов, лепестками роз, и бедняги задохнулись.
     — Клянусь Юпитером, это изысканно! В нашем владыке начинает проявляться вкус. Только представь, Антоний, что то же самое он сделает с нами.
     — Все в руках богов, — с серьезностью стоика ответил Антоний. — Давай лучше выпьем и хоть на четверть часа забудем о Диоклетиане.
     Эта мысль Марку понравилась. Зазвучала спокойная музыка. Одна из рабынь, хорошенькая иберийка, ловко перебирая стуны арфы, пела песню на греческом: