— Его заводит, когда кто-то за этим наблюдает?
— Понятия не имею. Делал он это с целью наказать Шисуи и у того потом был сильнейший нервный срыв, мне пришлось даже искать лекаря.
— И вот теперь он всю ночь провёл с ним в шатре и опять сейчас там же! — не мог уняться Шики.
— Ну, пока есть время, — отвечал Саваки, — пусть натешится вдоволь. Посмотрим, сколько продержатся Рюуко и Широганэ, рано или поздно, им придётся оттуда выйти, кажется, мы застали их врасплох.
На самом деле Саваки сильно переживал, как там Джеро, жив ли он вообще? И уйти он не мог, во второй раз Хомураби точно не простит его.
Джеро почувствовал себя лучше. Мысли о том, что Саваки не бросил его и по-прежнему любит, возвращали к жизни. Парень сбежал из больницы, так как не любил подобные места, да никогда в них и не был. Он не любил людей и сторонился их, как маленький дикий котёнок, даже сам не зная, почему, его даже считали аутистом. Саваки был единственный, с кем парень общался, не считая клиентов, которые время от времени покупали картины. Парень был сиротой и детство провёл в доме для сирот-инвалидов, потом вернулся в старый дом матери, которая давно умерла. Может быть, после жизни в приюте, он начал сторониться людей. Джеро уже и сам этого не помнил.
Парень вернулся домой и сразу же принялся рисовать. Его новые картины были куда более оптимистичнее предыдущих: свет за распахнутой дверью, корабль, плывущий на огонь маяка, маленький остров в бушующем море. Джеро ждал, ждал, когда же, наконец, к нему вернётся Саваки.