В перерывах между рисованием, Джеро на ощупь шёл к сину, садился к нему на колени и обнимал за шею. От этих чистых, невинных прикосновений Саваки трепетал.

  — Джеро, — один раз сказал он, — я должен рассказать тебе правду…

  Слепой мальчик, как всегда, обнимал его, ощупывая лицо.

  — Какую? — спросил он.

  — Я — син и служу повелителю Тьмы, — он с опаской смотрел на реакцию парня.

  — Мне все равно, Саваки, — сказал Джеро, — я не перестану любить тебя, спасибо за честность.

  У Саваки камень с души свалился. Он погладил Джеро по щеке и сорвал с его губ трепетный поцелуй. Каждый раз, когда Саваки касался губ слепого мальчика, он ощущал волнение, как впервые.

  — Саваки, — сказал парень, — а ты любил бы меня, если бы я не умел рисовать?

  Син задумался.

  — Я влюбился в твой портрет, — сказал он, — тогда я не знал, что парень на портрете и есть художник, мастер, творящий настоящие шедевры…

  — А, если бы ты был Богом, то не был бы таким жестоким и позволил мне хоть ненадолго полюбоваться этим миром? — снова спросил парень. Саваки сжал его в объятиях и печально задумался. Он вспомнил, как Хомураби вернул зрение Шисуи, когда тот ослеп. Хомураби — тот бог, который может вернуть зрение. Саваки ждал своего часа — рано или поздно, владыка Теней спросит его, что хочет он за верную службу. В то же время, сина начинали терзать сомнения. А что, если Джеро, который прозреет, он не понравится и парень разлюбит его? Или влюбится в кого-нибудь другого? Саваки был красив и не мог не понравится Джеро, который уже любил его всей душой.