— Вот как, — усмехнулся Хомураби, — показываешь характер? Ещё не осознал своё положение? Вы все мои рабы, — с этими словами он положил тяжелую руку на плечо мастера и медленно опустил его вниз, к своим ногам, на колени. Он поставил свою ногу на спину склонившегося Шисуи:
— Понял теперь, кто в доме хозяин?
— Рано или поздно все это закончится, — бормотал мастер.
— Для тебя все закончиться может в любую минуту, — хохотал Хоммураби. — Ты ещё до сих пор жив только потому, что я так хочу, — он убрал ногу со спины Шисуи. — Вставай!
Мастер не двигался.
— Вставай! — повторил Хоммураби и пнул его. Вагацума не пошевелился. Тогда Хоммураби силой поднял его. Он напоминал дикого зверя, почуявшего добычу. — Когда-то между нами что-то было…
— Ты всегда любил только себя, — слабым голосом проговорил Шисуи.
— А это плохо, любить себя? Да, я любил себя и посмотри теперь где я и где ты? — он снова захохотал и кружки на столах в очередной раз подпрыгнули.
Хомураби вертелся возле Шисуи, обнюхивая его, как дикий зверь. На мгновение его захлестнула ностальгия по старым временам, он снова впился болючим поцелуем в губы Шисуи, кусал их до крови. Потом остановился и провёл рукой по лицу мастера. Тот оставался бесстрастен. Хоммураби дышал какой-то чудовищной страстью зверя, сметающей все на своём пути.
— Шисуи, — прошептал он, — ты можешь служить мне вместе с моими детьми и я верну тебе силу, — голос его потерял оттенок цинизма и звучал вполне серьёзно.
