Парень продолжал молча идти. Харука не упускал его из вида.

  Саваки сидел в кресле. Его большая, величественная фигура напоминала статую божества в древнем храме для жертвоприношений. Джеро, как всегда, взобрался к нему на колени и худенькими ручками обнял своего кумира, заглянул ему прямо в глаза. Он все ещё не мог привыкнуть, что научился видеть и часами разглядывал лицо Саваки. Однако с прозрением Джеро возникло одно неудобство: он уже не мог писать свои картины так, как раньше. А чтобы было так, как раньше, Джеро просил завязать ему глаза и только так мог продолжать рисовать свои шедевры. В углу уже стояло великолепное полотно, на котором было изображено чудесное море всех оттенков и белый корабль вдалеке.

  Сегодня Саваки казался серьёзным.

  — Саваки, — сказал Джеро и чмокнул его в губы, — ты сегодня какой-то не такой…

  Син посмотрел на мальчика:

  — Джеро, мне на какое-то время нужно будет покинуть тебя.

  Джеро разочарованно посмотрел на сина:

  — Покинуть?! Как? Почему?

  — У меня появились непредвиденные дела, — уклончиво отвечал чин.

  — Какие дела, ты же говорил, что все бросил ради того, чтобы мы были вместе! — обиженно проговорил мальчик.

  — Я знаю, Джеро, но так получилось. Это не навсегда, я вернусь.

  — Ты бросаешь меня, ты нарушил свои обещания! — Джеро слез с колен Саваки чуть не плача.

  — Ты, будто малое дитя, не можешь понять, что в жизни бывают проблемы поважнее объятий и поцелуев, — раздражаясь, проговорил син.