Ученый сразу же заметил:

– Он же буддист. Молчание для них – золото. Буддисты говорят только тогда, когда могут сказать что-то мудрое.

Внезапно для всех Айравата заговорил:

– Нельзя сказать что-то мудрое, но мудрое можно показать.

Алисия оглядела буддиста с ног до головы и даже ей, с её коротенькой юбочкой, стало холодно, когда она смотрела на тоненькие золотые штаны мужчины и на его шелковое золотое кимоно.

– А вам не холодно? – осторожно спросила она.

– Холод – лишь ощущение, но мудрый справляется с ощущениями.

Исаак не выдержал и пошутил:

– И еще мудрый умирает от переохлаждения.

– Я сидел обнаженным на самых холодных горах на Каллисто.

Атеист сразу же заметил:

– Я не верю. Это еще нужно доказать.

Алисия вмешалась:

– Доказать. Докажи, что ты когда-либо забивал гвозди молотком, друг. А то я не верю, что ты мужчина, да простит меня Господь.

Я перестала слушать их перепалку. Вместо этого я вгляделась вдаль и увидела огромного мужика, идущего к нам. Он, как можно было заключить по его внешности, был арабом. Широченные плечи ходили назад-вперед во время движения этой мышечной машины. Толстая куртка делала этого гиганта еще больше. Маленькие черные глазки прожигали всех нас. Короткие черные волосы прятались под черной шапкой. Каждый шаг этого монстра – был чудовищным. Он подошел к нам, низко поклонился и начал представляться.

– Привет вам. Я Шахин ибн-Аббас ибн-Гази ибн-Бадр ибн-Бади ибн-Джамал ибн-Ид ибн-Саид.