Когда ученый, чертыхаясь, закончил собирать аппарат из составных частей, он подключил полоску кабеля к пружине на левой стороне. Он пощелкал переключателями и тупо, но довольно уставился на свое изобретение, но ничего не произошло. Тихо. Какие-то ночные шумы. Капли начинающегося дождя, но дождь не стал ждать и обрушил ливень.

Академик просунул руки в ремни аппарата, и стиснув зубы, приложив все силы, потащил на себе аппарат, соедененный с надгробием. Включенный фонарь лежал рядом. Вместе с ним лежал еще один на слегка разбитом надгробии, из которого торчал ржавый путь, одет ремнем на него.

— Еще-еще! — скрипели зубы мужика.

Тут мужик упал головой в землю. Ремешок оборвался и потребовалось еще время, чтобы устранить неисправность. Он тянул всем весом надгробие на себя, но это было бесполезно, безумно для стороннего наблюдателя. Какие наблюдатели тут, на кладбище в пригороде ночью?

Тут в аппарате раздался щелчок. И академик оставил дело — выдохнул, сел, где стоял. Он достал фигульку из аппарата и бережно опустил в приготовленную пробирку. Даже в свете фонаря предмет был крайне крошечным, но увеличивался в восприятии. Нельзя было дать точную форму объекта или как-то вразумительно описать его.

Конечно, это был Конструкт. Второй, что нашел в своих исследованиях Азарий, устраивающий лекции для тех, кто гибок умом, но не настолько гибок, чтобы ввести их в суть проблемы.