Я, тогда  же  еще  подумал, и  предложил  Дэниелу, что  надо  было  применить  с  моторной  лодки  эхолот  сонар  с  камерами. Но, у  нас  до темноты  было  в  обрез  уже  времени. И  надо  было  выбирать  одно  из  двух.

  Или  сканировать  дно  этого  плата  подводным  аппаратом. И  потом, только на  следующее  утро, делать  уже  погружение  на  обследуемое  место. Но, подавленный  здешней  обстановкой  Дэниел  в  убитом  настроении  долго играл  в  молчанку, сидя  закрывшись  у  себя  в  каюте. И, потом  сказал, что будем  нырять.

   И  его  решение  я  принял  как  есть, глядя  на  него, теперь  мало узнаваемого.

— Нырять, так  нырять — сказал, помню, тогда  я  ему — Решено.

  Прошло  больше, двадцати  минут, с  момента  ее  ухода  в  синюю  морскую  глубину  глубокого  кораллового  провала. У  Джейн  были  баллоны  на  18  литров  смеси. Время  уже  практически  все  вышло. И  я  стал  волноваться.

  Но  вскоре  она  показалась. Она  уверено  и  быстро  шла  из  синей  глубины, светя  фонариком  мне  практически  в  лицо, и  распугивая светом  кишащих  вокруг  нее  рыб. Ее  черно-синий  акваланг, пуская  большие пузыри  отработанной  кислородно-гелиевой  смеси  вырвался  из  глубины  и летел  прямо  на  меня. Я  начал  махать  руками, чтобы  она  меня  увидела. И  знала, куда  плыть. Разогнав  большую  стаю  над  верхним  краем  обрыва молодой  макрели, Джейн  приближалась  ко  мне. И  видно, по  всему  очень спешила. Это  было, видно  по  тому, как  она  работала  своими  прелестными  в  гидрокостюме  девичьими  ногами  и  ластами. Оставляя  много  пузырей отработанного  воздуха  за  собой. Что-то  ее  либо, встревожило, либо напугало, но, она  буквально  летела  как  торпеда  в  мутноватой  океанской  воде.