Джейн  дико  и  надсадно  застонала. Застонала, так  как  безумная. Змеей  за извивалась  под  моим  голым  мужским  лежащим  на  ней  телом, выгибаясь  на  постели  вверх  своим  голым  животиком. Прижимая  его  круглым  пупком к  моему  голому  животу, задрав  вверх  волосатый  свой  лобок, и  раскрытой промежностью, насаживаясь  до  предела  на  мой  детородный  торчащий  член.

  Она  закатила  черные  как  ночь  глаза  под  веки, жарко  дыша  в  мое  над  ней  повисшее  лицо. Так  же, как  тогда  в  той  рыбацкой  в  кокосовых  листьях  хижине. Так  же, как  и  тогда, схватив  меня  за  волосы, вдавила лицом  в  свою  полную  трепещущую  любовью  и  трепыхающуюся  грудь.

— «Что  с  ней  происходило  этой  ночью?! Джейн! Что  с  тобой?! Что, моя любовь?!» — думал  я, любя  ее, молча  и  без  слов  сейчас, как  и  она  меня  этой  ночью  среди  нависших  скалистых  берегов  незнакомых  и  мертвых островов. Здесь  в  пункте  нашего  конечного  путешествия.

  Мои  мысли  все  перепутались. Я  думал  черти, о  чем  от  дикого  тихого сексуального  безумия, спутавшего  все  мое  сознание. Наша  любовь, это какое-то, тихое  безумное  помешательство. Мы  как  чокнутые  любили, тогда друг  друга. Безотчетно  и  не  думая  ни  о  чем, кроме, как  только  о  любви. Я как  в  тумане  навалившейся  очередной  любовной  оргии  с  силой  всаживал свой  торчащий  член, в  чрево  раскрывшейся  для  меня, снова  этой  ночью промежности  Джейн, закатив  свои  помутненные  в  помутненном  рассудке глаза.