— Ни  каких  слов, просто  люби  меня  любимый! — произнесла, страстно,  задышав  моя  Джейн.

   Она  как  безумная  стала  целовать  меня, отбросив  мне  на живот  согнутую в  колене  левую  девичью  ногу, и  прижалась  своим  волосатым  лобком, и влажной  в  смазке  наполненной  страстью  безумной  любви  промежностью  к моему  вверх  уже  торчащему  возбужденному  детородному  члену.

   Джейн  сползла  на  постель  с  меня  своим  обнаженным  красивым, вновь пышущим  любовным  жаром  телом, и  опрокинулась на  спину  передо  мной.   

  Я  набросился  на  нее  и  придавил  собой. Джейн  раскинула  вширь  согнув  коленях  свои  полные  в  ляжках  и  бедрах, почти  черные  от  загара  девичьи  ноги. И  мой  торчащий  как  стальной  стержень  возбужденный  член, вновь  проник  в  нее. Проник  в ее  женское  раскрытое  перед  ним  в  течке  влагалище, очерченное  по контуру  темной  полоской  как  тропический  раскрывшийся  листьями  цветок.

  Джейн  была  не  такая  как  раньше, как  всегда. Сейчас, была  какая-то, совсем  другая. Какая-то  бешеная  и  неуправляемая. Даже  в  сексе. Что-то, случилось  сегодня  с  ними  обоими. И  с  Дэниелом  и  с  Джейн. Что-то, вообще  со  всеми  нами, похожее  на  обреченность  или  отчаяние. Отчаяние  от  того, что  скоро  нам  предстоит  увидеть  или  пережить. Отчаяние  от нашей  размолвки. После  того, как  я  вышел  из  главной  каюты  Арабеллы, кляня  себя  в  той  несдержанности  и  срыву, ругая  себя  за  то, что  обругал свою  в  запале  нервов  мою  ненаглядную  и  любимую  Джейн, мы разминулись  с  ней  и разошлись  по  своим  каютам. Я  услышал, как  она стала  успокаивать  Дэниела, пока  не  уснул  и  вот…