— Все  будет  хорошо, Володя — сказала  она, хорошо  по-русски  мне. Дальше  по-своему — Дэни  заметно  нервничает. Ему  страшно, как  и  мне, но все будет хорошо. Это  дурное  место. И  оно  его  нервирует, как  и  меня.

  Она  смотрела  на  меня  сквозь  солнечные  свои  очки, своими, обворожительными  любвеобильными  гипнотическими  глазами  моей  любовницы.

 — Все  будет  хорошо, любимый — произнесла  снова  Джейн — Присматривай  за ним  там, на  глубине. Если  что, я  буду, тоже  рядом, если, что  на  лодке. Она искоса  посматривала  на  своего нервно  копающегося  в  лодке, почти  уже взрослого  двадцатисемилетнего  братишку.

  Джейн  натянула  на  себя, на  свою  торчащую  вперед  пышную  в  глубоком дыхании  грудь  свою  желтую  с  картинкой  футболку. Сверху  своего загорелого  до  черноты  женского  гибкого, как  у  русалки  или  восточной танцовщицы  в  талии  тела. До, самых  узких  полосатых  купальника  плавок.  Сдавивших  узким  тонким  пояском  ее  девичьи, почти  черные  от  плотного ровного  солнечного  загара  бедра  голых  ног. Поджавших  кверху  ее  меж шикарных  крутобедрых  девичьих  полных  тех  загорелых  Джейн  бедер волосатый  с  промежностью  лобок.

  Дэниел  накинув  на  себя  на  практически  голое  тело, опять  ветровку  и надев  белую  бейсболку, спустил  с  борта  лестницу. Он  в  одних, тоже, как  и Джейн, только  черных  плавках, помог  мне  спуститься  в  резиновый  наш скутер. Подавая  мне  дополнительно  к  нему  еще, запасные  к  аквалангам баллоны  и  весла.