— У Калеба плохой слух, нам нужно громко говорить, — объясняет то ли Парло, то ли Паоло.

— Эй, это неправда! — возмущается тот, кого, как оказалось, зовут Калебом. Почему-то это имя кажется мне странным и смешным. — Просто кое-кто любит ругаться!

Ругаться?… Так называется повышение голоса друг на друга?

— Ты сейчас сам со мной ругаешься.

— Ты начал орать при ребёнке! — Калеб обнимает меня ещё крепче и зарывается пальцами в мои волосы. Мне становится трудно дышать.

— Отпусти его, он тебя боится.

— И тебя тоже!

Меня наконец отпускают. Я с ещё большим непониманием смотрю на двух странных людей. Вроде бы они громко говорят, что должно значить плохое, но при этом я не чувствую настоящей злости ни у кого из них, как будто разговаривать так для них нормально. Я привык, что голос повышают только во время злости.

Но Пароло… Он так смотрит на меня, что мне становится страшно. Он ненавидит меня? Хочет ударить?

Чувствую, как поднимается шерсть у меня на спине, и я всё-таки нахожу, как ещё сильнее прижаться к стене. Жаль, я не могу в ней раствориться.

Странно, но в глазах Калеба я вижу понимание. Он накрывает меня одеялом почти с головой, поднимается с кровати и решительно смотрит на Пароло.

— Ты же не собираешься снова завести этот разговор?

— Собираюсь. Я отказываюсь брать с нами убийцу.

Убийцу? Они говорят обо мне? Как они узнали? В ужасе смотрю на свои руки. Пускай ногти обгрызены от голода, они всё ещё настолько острые, что я… я смог…