— Я тебя понял, лысым быть плохо. Ты мне все мозги своей лысиной ещё в детстве прожужжал.

— Прожужжал?! Это комары мне мозг прожужжали, пока его высасывали!

— Не ругайтесь, — тихо, но твёрдо прошу я, сам не догадываясь, поможет ли это. Не знаю, что на меня нашло. Мне просто надоело слушать, как они ругаются друг с другом.

И, что удивительно, это работает. Калеб замолкает и опускает голову, а Паоло начинает кашлять в кулак.

Какое-то время путь продолжается в тишине. Иногда мои уши подрагивают от дуновения ветра или звуков, издаваемых неизвестными мне насекомыми. А ещё в такие моменты, когда еду на спине Калеба, я замечаю то, что при обычной ходьбе незаметно: постоянные покачивающиеся движения. Меня словно качает на волнах, образующихся, когда опускаешь палец в стакан воды. Это очень успокаивает.

Я тихонько зеваю и зарываюсь в густые волосы щекой. Сейчас я закрою глаза, а когда открою, мы уже будем в городе. Мне немного страшно, но при этом это должно быть так волнительно! Я всю жизнь провёл взаперти, наблюдая за городским пейзажем только через прутья на окне. Это будет совершенно другой город и по нему я смогу перемещаться почти что свободно. Я столько всего увижу! Может, встречу даже таких же длинноволосых мужчин, как Калеб. Мне хотелось бы также сходить в церковь вместе с Паоло и попробовать помолиться. Калеб говорил, что главное — открыть свою душу, и тогда любые слова обратятся в молитву.