— Верни Джингла, паскуда.

Что ж, мирно с ними не договориться. Я уже готов отдать следующий приказ страже, как вдруг вампир, видимо, самый здравомыслящий здесь, встаёт между нами, расставив руки.

— Калеб, отойди!

— Стой, Парло… Что значит “в порядке”? Ему никто не навредит?

Хоть кто-то готов выслушать. Даже старец замолкает, хотя всё ещё направляет на меня оружие.

— Клянусь своими рогами, — уверенно берусь за свой рог и напрягаюсь, готовясь его отломать. Как и ожидалось, этот приём производит ошарашивающий эффект на моих собеседников.

— Не нужны нам твои рога, псих.

— Нам нужны другие доказательства, — вампир плотнее закутывается в данный мной плащ и потирает переставшую дымиться челюсть. Тем не менее, регенерация, свойственная вампирам, не началась, из-за чего обожжённый язык мешает ему говорить, — ты провернул хороший спектакль. Даже слишком хороший. Но ключевое слово “спектакль”.

Хм, у них есть какие-то зачатки ума. С ними всё-таки можно разговаривать.

Убираю руку от рога.

— Не хотите поговорить в другой обстановке?

Старец делает шаг вперёд. Подозреваю, ему неизвестна вся мощь сжимаемого им оружия, но он всё равно угрожает мне. Похвальная отвага.

— Хорошо, я понял, — вздыхаю, — я с самого начала распознал вампира и посчитал, что он использует ребёнка как заложника, если я выступлю напрямик. Однако во время действия, названного вами “спектаклем”, я понял свою ошибку. И это было не поведение ребёнка. Ребёнок мог быть под гипнозом. Меня заинтересовало другое. Хоть кусочки твоей души почти срослись, твой разум остался незапятнанным. Словно при раздвоении личности… Или если раньше ты был монстром.