Вампир смотрит на меня удивлённо.

— Монстром? Но…

— Так и есть, — прерывает старец, сжимая второй рукой что-то под воротником, — он в самом деле родился монстром и был перемещён в человеческого младенца. И разрыв души у него тоже был.

После нескольких секунд на лице вампира появляется осознание, будто он что-то вспомнил.

— Да, это длинная история… Но как это связано с Джинглом?

— Я не буду говорить под оружием.

— Мы тоже не будем говорить под оружием, — парирует старец… нет, всё же мужчина.

Одновременно я отсылаю стражу и он убирает свой клинок. Было бы, конечно, интересно осмотреть его поближе, но подобной реликвии лучше не оставаться в этом грязном городе.

Я выжидаю некоторое время. Они тоже ждут. Им тяжелее ждать, но они вникли в суть этой битвы слов, и я решаю поддаться.

— Только у детей кристально белые души… Но в этом городе даже они осквернены. Ни одна чистая душа не должна пострадать…

— Будто не ты сделал город таким!

Хочется смеяться. Начало уж казаться, что лишь эльфийка Фелисити способна так мне дерзить!

— Да, это моих рук дело… Монстр, призвавший меня в этот особняк из родного леса, желал от обычного фавна несуществующих богатств, — нарочито спокойно провожу пальцами по одному из цветков на моём плече, хотя внутри всё закипает, — а за то, что я их не дал, запер здесь. И отныне, во веки веков, пока мой рассудок окончательно меня не покинет, я буду истощать этот город. Может, кто-то однажды найдёт и снимет печать. А если нет… — с треском отрываю воздушный рукав на левой руке, бросаю на пол и топчу, — я останусь здесь, пока чудо не сравняет эту гору с землёй.