Ровно шесть утра. Часы явно отставали, так что на деле сейчас было около десяти минут седьмого. Но это не так важно.

Встать весьма проблематично, и она опирается на прикроватную тумбу, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Ноги дрожат, а под тонкой, как будто прозрачной кожей пробегают синеватые искорки.

Приступ боли выбивает ее из равновесия, заставляет до крови прикусить язык, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Вместе с хрипловатым вздохом в легкие проникает жгучий воздух, комната медленно остывает и стекленеет вокруг девушки. Изо рта выходит пар, а кровать как будто покрывается инеем. Сердце тоже останавливает свой ход. Серые, колючие глаза закрываются, губы кривятся в легкой улыбке.

Рика напрягает руки, одной опираясь на тумбу, а второй судорожно сжимая трость с костяным набалдашником. Она резко выдыхает и встает. Замирает на секунду и пошатывается, но ей все-таки удается удержать равновесие.

Ещё через несколько вздохов зрение проясняется и предметы, наконец встают на место, переставая плыть перед глазами. Теперь самое сложное сделано. Дальше не так страшно.

В дверь раздается стук и через несколько секунд, не дождавшись ответа, в комнату проскальзывает Мадам. Её вид, как всегда, поражал. Строгое коричневое платье в сочетании с разноцветными гетрами, небесно-голубым платком и целой браней из бесчисленных ожерелий и браслетов, которые мелодично побрякивали при ходьбе.