Майя стояла неподвижно, погруженная в дымку ливня, который безжалостно изливался на древние крыши японской деревни. Капли били по ее бледному лицу, скользили по коротким черным волосам, сливаясь с редкими слезами, которые уже успели бесследно смыться проливным дождем.
Она была как призрак среди живописных пейзажей; молчаливая и незаметная тень, которую все знали, но мало кто по-настоящему понимал. Деревня была ее миром и тюрьмой одновременно, местом, где каждый день был борьбой с неведомым врагом — собственными эмоциями.
Девочка смотрела на небо, откуда льется серая пелена, и чувствовала, как помимо капель в нее вбирается тяжесть облаков. У Майи было пограничное расстройство личности, а это значило бесконечную карусель эмоций, мотание от любви к ненависти, от эйфории к глубинам отчаяния, всё это без видимой причины для окружающих.
В деревне об этом знали только по слухам. Тихие, сдержанные люди одного за другим перешептывались, делясь историями об «странных приступах» Майи. Но никто не знал, какой ценой даются ей ее улыбки или как она цепляется за светлые моменты, как за спасательные круги в бурном море своих чувств.
Ей было всего шестнадцать, но на ее нежных плечах уже лежало бремя взрослой печали, которую она скрывала за фасадом тихой вежливости и спокойствия. В день, когда деревня закутывалась в плотную дымку дождя, Майя чувствовала, что и она сама становится размытой фигурой в водяной завесе, потерянной между миром, в котором она жила, и миром, к которому стремилась ее болезненная душа.
