— Тук-тук. Ты не уснула там? Растворишься скоро, вылезай. Я тебе кофе сделал, завтрак будет готов минут через десять.

Вода шумно выплёскивается за края ванны, когда Рика резко подается вперед, выныривая из воды и шумно отфыркиваясь. В носу и горле свербит от соленой воды, а глаза щиплет.

— Твою ж… — растерянно бормочет Рика, утирая лицо. – Правда уснула.

Зеленоватая от ароматических солей вода уже успела остыть, но Рика запрокидывает голову назад и тяжело вздыхает, давая себе еще пару минут передышки. Главное снова не уснуть. Узор дубовых досок на потолке расплывается и закручивается в причудливом вальсе. В ванной светло от голубоватого огня на стенах и солнца, проникающего в комнату сквозь узкие окошки под потолком.

Серые глаза безучастно смотрят в потолок. Пожалуй, перед ними в последнее время слишком часто встают странные картины. Рика поворачивает голову и глядит на проклятье. Проклятье довольно щериться, играясь с огнем в лампе.

«Ты же сама сказала, что начала ладить со мной. Так чего же тебя не устраивает?»

«Например тот факт, что теперь я тебя вижу.» — думает Рика про себя, но вслух говорит лишь:

— Исчезни.

Серые глаза закрываются.

— Партия трехлистного клевера выступает с новыми требованиями, — девушка запнулась, непонимающе вглядываясь в газету. – Освободить енотов из академии и доставить их в заповедники, где бедные зверьки будут проходить реабилитацию под надзором специалистов. Постоянное магическое воздействие и общество безответственных и сумасшедших магов плохо сказывается на их психике и физическом состоянии. Представители партии заявляют, что уже говорили об этом с директором и его доверенными лицами, но в ответ получили лишь насмешки и угрозы, поразившие их в глубину сердца. После многократных попыток решить все миром партия прибегает к последнему средству: сегодня с утра они начнут санкционированную голодовку на площади Алого Гилберта^[2], пока не добьются от этих бездушных и жестоких людей соблюдения прав бедных енотов.