Она думала, что увидит очередной кошмар, безобразную сцену убийства, но Рика ошиблась. Хотя, пожалуй, лучше бы она увидела галлюцинацию об убийстве, чем такое.

В детстве у неё были абсолютно белые волосы и почти лишь чуть более темные глаза. И, наверное, именно по этой причине она не прижилась в церковном приюте, в который попала, когда ей было два года. Но на то была еще одна причина. Её родители.

Рике шесть. На ней форма приюта, которую она уже успела испачкать и плащ, который ни капли не защищает от промозглого осеннего ветра. Воспитательница в очередной раз одергивает её, надвигая её шляпку глубже, чтобы скрыть безобразные, по ее мнению, глаза. Но девочка не обращает на это внимание. Её взгляд прикован к паре у фонтана.

Хорошо одетые, явно из знатного рода, супруги. Женщина наклоняется, придерживая за руку ребенка и прядь каштановых волос за ухо. На шее у неё такое же родимое пятно, как и у Рики. А вот ребенок… Маленький мальчик лет двух с пепельными волосами.

Рика сжимает кулочки, и зажмуривается, надеясь, что, когда она откроет глаза, они пропадут как дурной сон. Монахини в приюте были не слишком добры и особо таить происхождение девочки не стали. Её мать пострадала от заклинания и поэтому Рика родилась такой, неправильной, а отец решил, что такой ребенок, тем более девчонка в наследники рода не годиться.

Она смотрит на пару еще несколько секунд, а потом, как и тогда, в прошлом, зажмуривает глаза и шум улицы постепенно стихает. Когда она их открывает, пары у фонтана уже нет. Фонтана тоже. Теперь нет ничего, абсолютная пустота. И она, стоящая перед собой же маленькой, как в отражении зеркала.