— Обещай хотя бы подумать, — сказал Наив.
Жесть кивнул, но явно для приличия — для себя он уже всё решил. Двум совершенно чужим людям говорить было не о чем. Наив засобирался, полез в холодильник за телефоном, но студент остановил его и сказал очень серьёзно, как взрослый, умудрённый опытом человек:
— Если ты остаёшься, учи язык глухих. Обязательно учи.
Наив нахмурился, не понимая. Жесть приложил палец к губам и быстро убрал.
— Это значит — молчи.
Потом быстро приложил палец к губам с наклоном, как бы перечеркнув губы наискось.
— Это типа наша с тобой «Цецечница», когда нельзя говорить, потому что небезопасно, но кто-то хочет с тобой пообщаться без лишних ушей.
— И где такому учат?
— Учат друг друга, как раз без лишних ушей, передают от одного другому, — ответил студент.
— У меня с «цецечницей» только ты, а ты сматываешься, так что научиться мне не судьба.
— В основе — язык жестов, язык глухих. Изменённый, конечно, почти без губ, потому что нельзя палиться. Будешь его знать — сможешь понять. Попробуй. Лишним не будет.
— Есть ещё какие-то жесты, которые надо знать обязательно? — спросил Наив.
Жесть не задумываясь постучал тыльной стороной прямых пальцев по подбородку снизу:
— Это значит — осторожно.
Быстро приложил кулак сначала ко лбу, потом к подбородку.
— Это — спасибо.
Он выглядел совсем не по-студенчески — не беззаботно. Ничто так не способствует взрослению, как большая беда. Они попрощались.