Наив не понял, о ком это, и решился жестами спросить у стоящего неподалёку молодого водилы, кто такие тоннельные.

— Так тех, кто в коридор уходит, типа за границу, на самом деле въё^˅^˅^ь отправляют. Входят наверху в шлюз, а выходят под землёй. Цап-царап их, дураков, и в каменоломню, нах˅^. Там глубокая воронка в породе, где они камень режут. Темно, душно — п˅^^˅ц. Одним словом — дыра. Мы туда по серпантину спускаемся и грузимся камнем. Видим их иногда. Такие задр˅^ы — бледные, аж зелёные, без солнца вообще пашут. И жалко их, конечно, а с другой стороны, б^˅^ь — сами ведь идиоты. Поверили, что их выпустят! Как же! Выпустят! Х˅^ вам!

Наив пожалел, что спросил. Разве можно такое говорить вслух? Он постучал пальцами по подбородку и потом приложил палец к губам, но парень, похоже, был на новеньких и не до конца понимал местные правила. Или все водители были настолько наглыми, что не боялись говорить? Наив поспешил скрыться в конторе и до вечера просидел за компьютером, ничего не делая.

Стройка встала. Вертушки доставили десяток людей в строгих костюмах с большими ящиками, и, судя по молчаливым рассказам вернувшихся с дознания мужиков, по одному начали вызывать работяг на допросы с пристрастием и применением спецаппаратуры, выявляющей ложь. Видимо, опасались новых бунтов. Наив при отправке сюда уже справился с таким аппаратом. Пятиминутное дело! На вопрос «Зачем вы хотите ехать стоить стену?» он ответил: «Потому что хочу, чтобы наша страна поскорее вернулась к нормальной жизни». Он правда этого очень хотел, ответ был зачтён, он был записан в добровольцы, но здесь допрос явно поосновательнее будет.