Наив встретил Веар у выхода из оплота. Она улыбалась, но как-то натянуто, неестественно. Он схватил её за руку и почти бегом потащил в подъезд, заставил достать карточку уже в лифте. Синяя, с надписью: «Военнообязанный».

— Почему ты-то военнообязанная? Что за чушь! — возмущался Наив, мечась по квартире как разъярённый лев в клетке.

— Потому что я косметолог. Настоящий врач дерматолог-косметолог. Все врачи военнообязанные.

— Ты маски будешь солдатам делать или брови выщипывать? — не унимался Наив.

— Перевязки. Они везде одинаковые. Инъекции, они же уколы, — спокойно отвечала Веар.

— Как ты можешь быть такой спокойной! Ужас какой-то! — кричал Наив. — У тебя болячки есть какие-нибудь, чтобы откосить?

— Не-а. Я как космонавт — можно хоть завтра на орбиту засылать. Тебе не пора ли в оплот? Время подходит. Только не учуди там чего-нибудь! Поспокойнее, — сказала Веар и погладила его по голове, как маленького ребёнка, до которого нужно было тянуться. — Время покажет, что из всего этого получится. Сейчас психовать точно бесполезно.

Наив вернулся из оплота с зелёной картой: «Трудовая мобилизация». Сорок лет в сочетании со всеми собранными заранее диагнозами уберегли от воинской повинности, но радости он найти не мог — слишком беспокоился за Веар. Вечером написал Жести. Сообщение осталось непрочитанным.

XXIV

Поликлинику разделили на два крыла: мужское и женское, «М» и «Ж», как в общественном туалете. Назвать происходящее медкомиссией было сложно. Такого нервного сборища людей в одном месте Наив ещё никогда не видел — люди огрызались, лезли без очереди, переспрашивали одно и то же, требовали руководство, требовали «человеческого отношения», кричали, что будут жаловаться. И ни одного лица, пышущего здоровьем: у всех тёмные круги, красные или жёлтые глаза, измождённый вид. «Похоже, здоровым в наше время быть совсем не в тренде», — подумал Наив.