— В домах есть вода, электричество?

— Сначала были, а потом стали отключать всё. Ничего не работало, ни телефоны, ни интернет, ни телевидение, ни радио. Никакой информации, никакой помощи.

— Как вы приняли решение идти к нам?

— Я даже не знаю. Ощущение какое-то. Зов, понимаете? Я почувствовал, что мне надо идти сюда, и пошёл. Вернее, не пошёл, а поехал. На велосипеде, по лесам, по полям. Взял карту в пустом туристическом магазине и ехал, ехал, скрываясь от глаз. Несколько сотен километров проехал.

— А почему вы один? Почему те, кто там остался, не-зомби, не поехали с вами? — спросил ведущий с лицом, исполненным переживания. — Может быть, они не чувствуют зов? Или почему?

— Чувствуют. Все мы чувствовали зов своей страны. Но им было очень страшно, они боялись, что их поймают, понимаете? Мы все боялись, что нас схватят и засунут в рамку!

Зал застонал от чувств, ведущий закатил глаза, у спасённого снова затряслись руки, но он с трудом смог с собой совладать и продолжил:

— Мне сложно далось решение направиться к границе, ведь не было никаких гарантий. Мы думали, что весь мир так же, строем, идёт в рамки, понимаете?

— Мы пытаемся понять, но очень сложно представить себя на вашем месте. Нас тут уберегли, защитили. Нас целую неделю кормили и оберегали, чтобы мы могли продолжить жить свободными, остаться собой. А вы там, брошенные! Как вы туда попали вообще? Почему уехали из нашей страны? — нагонял страсти ведущий.