— Где какая, но везде празднуют. Вон, смотри, идиоты! — сказал Дед и указал на окна квартир, где сквозь фольгу просвечивала, похоже, светомузыка.
— Думаете, идиоты?
— Конечно, идиоты! Не понимают ведь, к чему всё это. Думают, отпустит, всё будет как раньше.
Наив хотел спросить: «А не будет как раньше?», но сам побоялся прослыть идиотом и сдержался. Помолчали немного, и старик продолжил, словно услышав его немой вопрос:
— Не будет как раньше. Всё плохо будет. Дело идёт к войне и к тюрьме. Увидишь, — сказал дед, с досадой махнул палкой и, не прощаясь, пошёл дальше.
Наив был ошарашен. Он себе всё что угодно мог предположить, но война-то тут при чём? Закрыть внутри хотят всех, сделать людей управляемыми и зависимыми — да. Не они первые, не они последние рабовладеть мечтают, но война… С чего дед так решил? Догнать и спросить было неудобно. Наив помялся с ноги на ногу, с сомнением глядя в черноту вечера, и всё же пошёл маленькими тропами. А вдруг получится?
— Как ты прошёл-то? Нельзя ж ещё вроде? — удивился Жесть, открывая ему дверь.
— Много кто решил двинуться. Похоже, патрулей на всех не хватает. Они с кем-то объяснялись на дороге, я мимо прошёл. И автозаки уехали. Может, переполнились просто, а может, и сняли ограничения. Теперь же не «находиться в местах, где вас застало сообщение об особом положении», а «преимущественная необходимость находиться в помещениях». Разницу просекаешь?