Маруська напялила другую, синюю, что бы серьги… Черт, осталась только одна. И на этот раз она вряд ли найдется таким же волшебным образом… Она сняла вторую и бережно спрятала ее в кармашек рюкзачка, застегнула «молнию». Но кольцо с ней! Значит и синий цвет к месту. Переодела колготки, причесалась, повесила на шею свой плеер. Сунула в карман куртки телефон и, прихватив рюкзачок, стараясь не шуметь, выбралась на лестницу.

…Солнце. Уже почти не греющее, но все же, солнце! Маруська дремала в метро, слушая «Королевский Крест». На «Пионерской» вышла и очень быстро дошла до входа в парк. Скорее, проезда, ведшего прямо к старой Нарышкинской усадьбе. Белому дому с небольшим куполом наверху. Она замедлила шаг и глубоко вздохнула. Здесь воздух был совсем другой. Сладковатый, терпкий – наверное, так пахли опавшие почти полностью листья. Солнце ярким, чуть серебристым светом сияло сквозь оголенные осенью стволы и… так грустно Маруське стало! Осень… Лето ушло. Теплое, мягкое лето. Такое сладкое в зарослях высокой травы, где она лежала, нежась в аромате совсем рядом протекавшей реки… Густые кроны дубов, лип, тополей… А в их тени журчавший родник и глядевшие в его кристальную воду фиалки. И только их голоса – Эдди, Ричард, Брэндан и Джордж. Только они… Совсем рядом. Вот бы остаться здесь, окунуться в сумерки, спрятаться до поры в тени, что бы не увидел никто, что бы не удивился – чего это она здесь в одиночку торчит, когда уже вечер идет, неся на плечах лиловый плащ, тревожно, волнующе трепещущий на легком сумеречном ветерке!.. Остаться, забыть о том, что пора домой, что Славик трезвонить начнет и… не их ли шаги и голоса?! Не они ли сейчас появятся на спуске к реке, ставшей странного, неопределенного оттенка, готовая принять в себя свет звезд, что вот-вот зазвенят над головой, точно, женщина, трепещущая от вина и любви, готовая принять всю ласку, любовь и силу своего мужчины?.. Но не осмеливалась она, оставляла парк позади в перестукивающем колесами вагоне метро. И странное чувство владело ею, пока она ехала домой под их песни – они остались там, на склоне, ведущем к реке, и снова ее не встретили… А следом приходила упрямая уверенность – когда-нибудь, она еще не знает, когда – она останется, встретит сумерки и услышит их голоса, почувствует их объятия, поцелуи, что бы никогда больше уже не расставаться с ними. Потемнеют кроны, и только легкий ветерок в них, тропинки не видно. Но так легко идти по ней, не чуя ног! Воздух дурманит, подобно вину, свежий, наполненный ароматом ночного леса. Ладонь в ладонь…Тепло груди совсем рядом, голос у самого уха… Смех в ночи, песни, колени Эдди и ладони его на ее лбу, нежные… Трава высока, даже сидя, ничего не видно дальше… Мягкая, еще хранящая тепло жаркого дня, такая душистая… Сумасшедшие, жаркие объятия, звезды прямо в лицо и дыхание, губы в губы…Трепетно, сильно, так отчаянно нежно, до слез и вскрика… Птица отозвалась…Губы на ее груди, звон звезд в вышине и прохладный воздух подхватывает, несет… Так сладко, так легко… И река где-то рядом с вечно текущей водой, в которую всегда можно войти…