-Мэри… Мэри! – и она услышала, как голос его дрожит слезами. – Это… правда? Ты правда хочешь рожать от меня? Я…
-Даже не смей говорить, что ты – старик!! – вскричала она. – Хочу и все!
-Хорошо… Господи, хорошо, Мэри! Все будет, как ты скажешь. Слышишь? Но сначала… Детка, я прошу тебя, сначала дождись меня! Да? Ты дождешься? Обещаешь?
Маруська выдохнула, секунду молчала, а потом спокойно и очень уверенно сказала:
-Я клянусь. Клянусь всем тем, о чем сейчас мечтаю, что дороже для меня всего на свете – я дождусь тебя, Ричард! Клянусь, что буду с тобой всегда… Мне страшно очень, Ричи, мой дорогой! Мне так страшно… — она невольно всхлипнула, но не от того страха, о котором говорила, а оттого, что увидела в эту секунду его глаза, его уставшие, взволнованные, тоже блестевшие слезами глаза. Глаза уже очень немолодого мужчины, годившегося ей даже больше, чем в отцы, но желанного до такой степени, родного настолько, что дыхание перехватывало от слез его.
-Мне так страшно еще так долго не видеть тебя, не слышать! – воскликнула она.
-Так ли, Мэри?.. Ну, что ты говоришь?! И я не о том, что я вот так, запросто возьму и появлюсь завтра перед тобой. Хотя, видит Бог и Брэндан тому свидетель – я чуть было не пересел на ближайший рейс до Москвы!
Она всхлипнула.
-Правда?
-Правда, милая. Правда!.. Вот он, Брэндан, рядом и может подтвердить… Мне очень плохо при мысли, что ты там совсем одна, без меня и моей поддержки, просто плохо без тебя. Но чем раньше я возьмусь за свой развод, тем быстрее мы будем вместе, имея на это полное и окончательное право. А ты пока сделаешь свои документы. Да?